Король звезды
Шрифт:
Как ни старался Карл задержать это лето — дни летели за днями, и никакая магия не могла их остановить. Да и сам он разрывался между приютом, домом в конце Паучьего тупика и Уилтширом. Известие о смерти Дамблдора разнеслось по миру, и всё новые люди в чёрных плащах и масках поднимались по мраморным ступеням замка. Они с гордостью, а некоторые со страхом, называли себя Упивающимися Смертью. Они пришли, чтобы уничтожить Смерть, но не знали, что обречены. Ибо нельзя уничтожить то, чем упиваешься.
Призраки замка шептали
«Нет, с вами я точно не останусь», — возражал юноша благородным и суровым Малфоям, но они лишь тихо смеялись в ответ, словно своими прозрачными глазами видели не только прошлое, но и будущее.
Профессор Снейп всё реже появлялся в своём доме. Убийца рано или поздно занимает место убитого, и теперь в кабинете, где раньше снова и снова сгорал феникс, появился новый хозяин. Много лет все говорили, что Северус Снейп мечтает о должности преподавателя Защиты от Тёмных искусств, а в прошлом году начали поговаривать, будто он метит в кресло директора Хогвартса.
Карл тоже не мог не замечать презрительно-укоризненного взгляда, который иногда бросал его учитель на Альбуса Дамблдора. При нём преподаватели перестали бы нянчиться с учениками, как с грудными детьми. Он стёр бы глупые улыбки с этих лиц, он заставил бы их увидеть жизнь такой, какая она есть. Он лучше бы подготовил их к войне, чем Дамблдор!..
Теперь во взгляде профессора не было ни презрения, ни укоризны. Нет, смерть не примирила его с умершим. Просто она не оставила времени на презрение. Весь Хогварстс — с преподавателями и учениками, лестницами, башнями и подземельями — лёг ему на плечи. И Северусу Снейпу оставалось только горько улыбаться иронии судьбы — теперь он вынужден был спасать тех, кого хотел заставить увидеть жизнь такой, какая она есть…
Сегодня профессор тоже уехал. Карлу не хотелось оставаться одному в пустом доме, поэтому он отправился в приют, где сразу получил длиннющее задание от заведующей. Надо было купить разные вещи, забрать посылку на почте, встретиться с каким-то курьером…
С курьером он встретился, а потом отправился бродить по просыпающемуся Лондону.
Город пробуждался медленно, словно с неохотой. Из подворотен вылезали кошки и собаки, готовясь начать новый день в поисках пищи. Раздавались сонные голоса торговцев, готовящихся начать новый день в поисках денег… Карл хотел отыскать место, где росло бы хоть немного деревьев, но каменные дома сменялись домами — и им не было видно конца.
Пожалуй, он слишком редко гулял по Лондону, чтобы не заблудиться… Только в то лето, с Францем… Они каждое утро выходили на улицы — и шли, шли… Теперь Франц ходит по другим дорогам…
Карл, задумавшись, брёл между покосившихся построек и не заметил, как вышел на пристань. Если бы он не был погружён в себя, он никогда бы не пришёл сюда… Он слышал море даже на суше, здесь же…
Тонкие белые мачты пронзали небо. Спущенные паруса лежали брошенными крыльями… Корабли медленно качались на волнах и видели сны, которые пел
Порыв северного ветра стёр все звуки. Осталось только биение его сердца — и голос моря, глубокий и печальный… Он не звал его бросить этот мир, потому что бросить невозможно. Он звал измениться, оставшись частью мира, но взирающей на мир словно издали… Стать вечным и мудрым, как время… Холодным и спокойным… Чтобы больше не могло причинить тебе боль существо, бродящее по горячей, жестокой земле… Пусть они сжигают себя в своих войнах… Ты не утолишь их жажды… Возвращайся сюда… Здесь твой дом… Жизнь вышла отсюда — и стала сеять смерть… Возвращайся, чтобы снова стать жизнью… Возвращайся, чтобы жить…
Карл чувствовал, что сейчас сможет превратиться и в синего кита, и в печально кричащую чайку, и в альбатроса, летящего над бесконечным морем… Со стороны эта картина могла показаться странной: тонкая фигура юноши, почти склонившаяся над поднявшимися волнами… Казалось, ещё мгновение — и юноша сорвётся с причала…
Тонкая фигурка повернулась и, сгорбившись, побрела назад в город…
По дороге ему попадались то недостроенные верфи, то склады, из которых доносился тошнотворный запах рыбы. Всюду валялись коробки — Карл несколько раз споткнулся… Он пытался поскорее выбраться из этого лабиринта, когда увидел…
Юноша сидел на земле, прислонившись к коробкам, и будто бы спал… Грязные волосы падали на обожжённое солнцем и ветром лицо. Рубашка была порвана в нескольких местах… А на тонких руках, как раз под закатанными рукавами, виднелись фиолетовые синяки…
— …Бен… — испуганно выдохнул Карл.
Но юноша продолжал смотреть свои кокаиновые сны и не слышал его.
— Бен, это, правда, ты?.. — он опустился на колени и, дрожа, коснулся его плеча.
Юноша пробормотал что-то неразборчивое.
— Но ты… Ты ведь…
Снова нечленораздельное бормотание.
— Тебе нельзя здесь оставаться!.. Пойдём отсюда!..
Он сказал «пойдём!» и только потом подумал — куда?
У Бена только один дом — приют. Но заведующая вряд ли его примет, да и детям нельзя видеть его таким… Бен всегда был для них примером несгибаемой воли. Какая бы буря не обрушивалась на них, он стоял — словно тонкая мачта… Если они увидят его таким, это убьёт их надежды… Ганц посмотрит своими полными чёрной тоски глазами и скажет: «А за ним белая птица не прилетела…»
Но если не в приют — то куда?.. Профессор точно не разрешит оставить Бена — особенно в таком состоянии. Он и его-то терпит с трудом…
Хогвартс!.. Да, замок большой!.. Там Бен не будет мешать профессору… Он даст ему какое-нибудь лекарство… А потом, когда Бен поправится, найдёт ему работу в Хогсмите… Конечно, Бен не волшебник, но больше ему никто не поможет…
Но Хогвартс далеко… Себя Карл может телепортировать, а Бена?.. Он никогда не перемещал другого человека… Даже если у него получится разобрать молекулы его тела, вряд ли он сможет правильно их собрать… Наверное, сейчас Бен и сам не знает, как собрать себя…