Королев: факты и мифы
Шрифт:
Мягкой посадкой на Луну, с которой Королев связывает свои планы на будущее, он начинает заниматься уже тогда, когда только отрабатывается – со многими неудачами – старт с промежуточной орбиты. Лишь «Луне-4» в начале апреля 1963 года удается уйти с орбиты спутника к Луне, но в Луну и она не попадает: пролетает в 8500 километрах в стороне. Почти целый год Королев к лунной программе не возвращается, затем предпринимает несколько «пристрелочных» попыток запустить уже новые автоматические станции, предназначенные для мягкой посадки. Как и прежние, они должны стартовать на орбиту искусственного спутника Земли, с нее разгоняться, чтобы преодолеть притяжение
Старты 1964 года по программе Е-6 закончились неудачно. Точнее, не закончились, а начались: автоматы не долетали до Луны.
Сергей Павлович целиком поглощен «Восходом-2», когда выясняется, что в середине марта 1965 года есть очень подходящее «окно» для запуска лунника, и аппарат, в принципе, готов. Королеву эта лишняя головная боль уж совсем ни к чему. «Тут еще вклинилась работа по попытке мягкой посадки на Л. – это наша старая тема, как ты знаешь, – пишет Сергей Павлович Нине Ивановне 27 февраля 1965 года, – она долго была отложена, а тут в марте (именно сейчас?!) самое удобное время сработать.
Я не думаю, чтобы получилось что-то хорошее, но начальство и мои все товарищи настаивают на том, чтобы эта работа тоже шла. Я, правда, ей совсем не занимаюсь, но, видимо, сейчас тоже придется, так что работы хватает».
Какие странные «некоролевские» ноты в этом письме. Не помню, чтобы еще где-нибудь так отчетливо звучало неверие в успех: «Не думаю, чтобы получилось что-то хорошее». Он явно сожалеет о том, что ему «придется заниматься» лунником. Письмо усталого человека.
7 марта опять сомнения: «...12-го будет в сторону Л., конечно, очередная попытка, и как-то она пройдет?!»
Лунник выходит 12 марта на орбиту, но сходить с нее не хочет, превращается в спутник. Уже по заведенной традиции врать во время неудач его нарекают в газетах «Космосом-60». «12-го снова неудача и опять по линии Коли 252 и его партнеров. А начало было очень хорошим. Какая же это беда нас преследует уже 3-й раз. А сколько было вложено труда!» – пишет Королев жене 14 марта.
Майское «окно» для Луны Сергею Павловичу не нравится: затевать старт на День Победы, а тут еще космодром награжден орденом Ленина, гулянье идет на полную катушку, и вдруг лунник какой-то надо пускать. Но пустили и в Луну попали. Именно попали, а не сели: аппарат разбился о скалы лунного Моря Облаков.
252
Н.А. Пилюгин
Через месяц Королев снова приехал на космодром, чтобы попробовать еще раз. Он очень устал, но бодрился, писал Нине Ивановне: «Здесь у меня все идет нормально, по графику, даже жара и та по графику: было 36°, вчера 37°, а сегодня обещают +40° в тени. Как говорится, „в среднем“ я переношу этот тепловой заряд довольно хорошо». Хуже он перенес сообщение, что не прошла коррекция орбиты и автомат пролетел в 160 тысячах километров от Луны. Окрестить его очередным
Настроение у всех было очень мрачное. Ребята в ОКБ немного повеселели, лишь когда в июле «Зонд-3» передал на Землю 25 фотографий обратной стороны Луны. А потом опять неудача: стартовавшая 4 октября, в счастливый день запуска первого спутника (и две копеечки по копеечке лежали в кармане пиджака на счастье, и пальто драповое, счастливое, одевал на старт), «Луна-7» через три дня разбилась в Океане Бурь западнее кратера Кеплера.
Последний раз я виделся с Сергеем Павловичем в первых числах декабря 1965 года в его рабочем кабинете в Подлипках. На небольшом круглом, если память мне не изменяет, столике лежал кусок толстого плексигласа в половину газетного листа величиной, на котором хаотично были разбросаны и как-то хитро закреплены темные, похожие на шлак камни. Сбоку красовалась фантастическая табличка: «Лунные породы». Это были лабораторные образцы, синтезированные на основании теоретических разработок радиоастрономов и геофизиков. Я, конечно, заинтересовался, и разговор пошел о предстоящем вскоре запуске «Луны-8».
Сейчас, вспоминая все наши встречи, я понимаю, что никогда Королев не говорил со мной так взволнованно, так откровенно. Я не могу ручаться за точность слов, потому что бывают моменты, когда достать блокнот или включить магнитофон оскорбительно для собеседника. Есть журналисты – и я не осуждаю их, которые фотографируют, скажем, мать, рыдающую над убитым сыном. Я не могу. Вот и записывать за Королевым я не мог тогда: этот замкнутый, редко пускающий кого-нибудь к себе в душу человек доверился мне в те минуты, перестав видеть во мне журналиста. Несколько мгновений мы были вместе.
– Я видел очень много ракетных стартов – это захватывающее зрелище, – говорил Сергей Павлович, – но тут – нечто совсем другое, однако ничуть не меньшее по напряжению. Впечатление, что ты идешь в темноте, протянув вперед руки, чтобы не натолкнуться на стену, и знаешь, что стена вот где-то рядом, ты ее не чувствуешь, но ощущаешь, вот сейчас, сейчас... Это ощущение почти физическое...
После этих слов мне показалось, что та невидимая стена, никогда не позволявшая мне подойти к нему на расстояние более близкое, чем он мне отмерил, чуть отодвинулась, и я попросил:
– Возьмите меня в Крым. Я – везучий, и все будет хорошо...
– Везучий? А я не фаталист, – сразу окоротил меня Королев. Потом подумал и сказал уже мягко: – Запуск каждой «Луны» учит очень многому. Мы выбрали все возможные ошибки. «Луна-8» должна сесть. Ну, в самом крайнем случае – «Луна-9»... А что касается вашей поездки, надо подумать. Позвоните мне завтра утром...
С нетерпением ждал я следующего утра: очень хотелось слетать с Сергеем Павловичем в Крым. Звонил по «кремлевке» из кабинета главного редактора «Комсомолки».
– Тут ряд товарищей считают, что вам не нужно ехать, – раздраженно сказал Королев. Он не за меня, конечно, расстраивался: ему было неприятно признавать, что он не в силах сам разрешить эту поездку...
Это была наша последняя встреча. Больше я Сергея Павловича никогда не видел. Только в гробу, в Колонном зале...
Королев руководил подготовкой лунника в Тюратаме и только после старта полетел на НИП-10 в Крым, чтобы на месте убедиться, что коррекция траектории прошла успешно. Итак, теперь ясно, что автомат мимо («в целях исследования космического пространства» – как писали в газетах) Луны не пролетит.