Королева Алиенора, неверная жена

Маривонн Микель

Глава 28

Алиенора и ее старшая дочь Матильда

Алиеноре хотелось бы приехать в свой любимый Пуату с ясной головой. Столько событий произошло после смерти королевы-матери. Военная кампания Нормандии и Бретани для Генриха превратилась в затяжную войну; братоубийственный поединок с Беккетом наложил отпечаток на его внешность — король стал еще больше похож на хищника, рвущего на куски свою добычу. Дикие вспышки гнева все чаще обрушивались на близких. Советники не знали, как с ним разговаривать. Если перед ним оказывался какой-либо льстец, Генрих проявлял бдительность. Если же высказывали мнение, противоречащее его собственному, он кричал об измене. Владея значительной частью мира, он уже не мог владеть собой. И он больше не слышал голоса Томаса Беккета.

Лишь собственная мать умела его урезонить. Иногда Алиенора упрекала себя, что ей это не удавалось. Она поддерживала мужа со всей своей страстностью на пути

к власти, воодушевляясь тем, что является супругой этого выдающегося завоевателя. Теперь он отворачивался, когда они встречались в коридорах замка. Говорить им было не о чем. При дворе не знали, как себя с ней вести, потому что то, что королева в немилости, ни для кого не было секретом. Однако Розамонда тоже не завоевала благосклонности короля. Советники, придворные, угодники боялись быстрого суда своего владыки и, в конце концов, вздохнули с облегчением, когда он ушел на войну.

Так закончился прекрасный любовный роман Алиеноры. Герцогиня Аквитании чувствовала себя раненой птицей с окровавленными крыльями, но не потерявшей в полете равновесия. Ей надо было вернуться в свой любимый Пуату, чтобы там снова свить гнездо. Она с опозданием вспоминала предупреждения Эрменгарды. Алиенора, самая умная и самая красивая из женщин, превратилась в пчелиную матку, не имеющую никаких функций, кроме продолжения рода. Она полностью отдала себя королю и даже в собственном герцогстве отреклась от какой-либо власти. Благодарен ли король за это? Генрих одержал победу по всем статьям, и Эрменгарда об этом сожалела. Любовь, в глазах Эрменгарды, была передышкой, ни в коем случае не добровольным отречением и менее всего страстью, требующей подчинения любимому существу. Она никогда не теряла своих целей из вида. В окружении виконтессы шептались, что она не умеет любить. Это неправда, Эрменгарда хранила сокровища нежности к своему маленькому Пейре [118] , которого постоянно ревновала.

118

Пейре Рожье — овернский трубадур, влюбленный в Эрменгарду.

Однако не хотела, чтобы кто-то мог упрекнуть ее в привязанности к простому трубадуру. Зная страстную натуру Алиеноры, Эрменгарда опасалась, как бы она не начала борьбу с соперницей, вместо того чтобы, собравшись с силами, обрести равновесие и посмотреть открытыми глазами на жизнь, которая ей теперь предстояла.

Сердце Алиеноры было истерзано, так же как и душа ее дочери Матильды, приготовлениями к отъезду девушки на свою свадьбу. Генрих почувствовал облегчение при мысли, что супруга некоторое время будет сопровождать их дочь. Старший брат Генрих и прекрасные сеньоры, постоянно устраивающие турниры, во главе с Гийомом Марешалем, а также брат Ричард хотели перед далеким путешествием оказать почтение Матильде и приветствовать принцессу, как она этого заслуживала, в ложе, на турнире. Когда Гийом Марешаль, стоя на коленях, осмелился наконец-то поднять на нее взгляд, глаза девушки были полны слез. Она протянула юноше свой муслиновый шарф, в который велела зашить жемчужину, последний знак тайной детской любви.

Стоял февраль. За Матильду опасались, выдержит ли она северный ветер, снежные бури. Изморозь утяжелила крыши карет очень длинного каравана, охраняемого целой командой латников. В этих каретах в сундуках с хитрыми замками хранились двадцать пять фунтов золота, предназначенные к переплавке для изготовления золотой посуды для молодой принцессы, а также корона, драгоценности, пояса… Витые браслеты с золотыми помпонами и финифть украшали подсвечники, предназначенные для подарков Саксонскому [119] дому.

119

James Н. Ramsay. A History of the Revenue of the King of England 1066–1399, vol. I, Oxford, Clarendon Press, 1925.

В деревянных плотно закрытых сундуках — туалеты Матильды и серебро. Все это приданое было погружено на повозки в Нормандии и отправлялось в Геманию. В момент прощания Матильда оставалась словно окаменевшей, отказываясь сесть в свадебную карету, присланную будущим супругом. Мать успокоила ее, затем отвела в свою карету, где они могли вволю наговориться, и Алиенора сумела успокоить дочь и дать полезные советы.

Чтобы доставить Матильде удовольствие, Алиенора обещала заехать к младшим сестрам в Фонтевро. Потом тихо и спокойно она стала говорить с дочерью о будущем, о роли, которая ей выпала, о важной миссии, предназначенной для избранных, которым Богом было указано царствовать. Наконец, перешла к вопросу любви в браке. Редкие матери осмеливаются открыть своим дочерям глаза на то, что на самом деле представляет собой супружеская жизнь, предпочитая, как правило, духовникам оставлять разъяснения

по поводу многочисленных подводных камней, встречающихся в семейной жизни, а также сложностей, с которыми можно столкнуться, испытаний, которые придется перенести в браке, но и радостей тоже. Она не может утверждать, что в браках, о которых договариваются королевские семьи, преследующие только интерес династий, существует любовь. И если случайно взаимная склонность связывает некоторые пары, то чаще всего эта любовь бывает обречена. Разделенное удовольствие греховно, оно выходит за рамки главной цели плотского акта — продолжения рода — и становится блудом: именно так это объясняется в Писании. Сама Алиенора восставала против подобного осуждения любви, и понимала Элоизу, которая признавалась, что она самая счастливая женщина в объятиях Абеляра, и не сожалела об этом. Было большой несправедливостью то, что Абеляр, после обрушившегося на него несчастья, отрицал их страсть.

Как объяснить все это Матильде? Алиеноре хотелось передать дочери вкус счастья, свою жажду жизни, которая при дворе осуждалась как неумеренная. Но именно в ней была причина всех ее самых прекрасных свершений. Матильда была само олицетворение этого. Алиенора любила ее отца, который также долгое время был влюблен в Алиенору. Они выбрали друг друга без постороннего вмешательства. Любовь может появиться тогда, когда ее меньше всего ожидают, осчастливить или принести несчастье. Но риск стоит того. Однако качества, предъявляемые к супругу, совсем не те, которые мы надеемся встретить в любовнике.

— Запомните, Матильда: то, что в силу обязательств дают навязанному мужу, отдают по естественному порыву любимому [120] . Отсюда, моя дорогая, я недалеко ушла от того, чтобы посоветовать обмануть будущего мужа, Генриха Льва, если он вам не понравится. Однако я не хочу вас к этому подталкивать. Судьба королев незавидна, хотя они и вызывают у окружающих зависть. Супружеская измена, если жена короля в ней уличена, будет стоить виселицы любовнику и часто смертной казни виновной: у варваров, например, их обезглавливают. Наименьшее зло — это расторжение брака. Женщины должны построить свою собственную крепость: куртуазность. С тайными подземными ходами, которые позволят им держать связь с внешним миром. Если мужчины с нами обращаются с некоторым почтением, то возникает немного места для любви, чувств, деликатности. Но что делать, если ты полюбила одного мужчину, будучи женой другого? Вспомните лэ [121] нашей дорогой Марии Французской о ястребе [122] . Это лэ крайне красноречиво для той, которая хочет постараться разгадать ее смысл. Птица может превращаться в обольстительного принца, как только достигает окна комнаты принцессы, заключенной в высокой башне.

120

Мнение Марии Шампанской, сформулированное в конце XII в. писцом Андре де Шапленом в его трактате De amore, навеянном, в частности, Овидием; в нем естественный порыв находит свое заслуженное место. См.: Traitee de lamour courtois, ed. Claude Buridant, Paris, Klincksieck, 1974.

121

Лэ (или ле) — небольшая поэма в стихах. — Прим. пер.

122

Ястреб — всего лишь синяя птица из сказки.

Динарзад нашла способ впустить любовника во дворец, спрятав его в большой плетеной корзине под грудой полотна и шерстяных одеял. Трудно найти женщин более хитрых, чем восточные: за ними усиленно присматривают. Тайная любовь накрывает своими крыльями того, кого захочет, и улетает, когда ей вздумается. Но знайте, что наши женщины тоже не тушуются перед препятствиями.

Алиенора передает Матильде маленькую шкатулку, украшенную рельефной эмалью, на крышке которой изображена пара влюбленных, сидящих на краю фонтана. Это сокровище открывается маленьким ключиком в потайной замочной скважине. Алиенора советует Матильде спрятать шкатулку и хранить в ней свои секреты.

Постепенно лицо Матильды розовеет, и Алиенора пользуется этим, чтобы шепнуть дочери:

— Я верю, что ваш будущий избранник окажется хорошим супругом, Матильда. Это достойный мужчина, образованный и обходительный. Ваш отец и я справлялись об этом.

— Я обещаю вам, матушка, все сделать, чтобы быть достойной вас и бабушки.

Выбоины старой римской дороги сотрясали повозки каравана, который проехал от края Галлии до устья Мааса. Две кареты — королевская и императорская — особенно пострадали. Девушка впала в меланхолию и думала о своих братьях. Ее мать, как прежде, крепко обняла ее, и Матильда прижалась к ней, чтобы в материнских объятиях окончательно распроститься со своим детством.