Королева Бланка
Шрифт:
Альфонс Кастильский уже не смущался. Второе имя должно понравиться, он был уверен в этом. И назвал его:
– Бланка.
Вытягивание лиц прекратилось. На губах заиграли улыбки. Такую не стыдно привезти во Францию. Настоящее королевское имя! А что моложе, так это даже лучше – почти ровесники они с будущим женихом.
Так решилась ее судьба. Потом они поехали в Нормандию. Бабка, помнится, осталась в Фонтевро и больше уже не показывалась оттуда. Несколько дней спустя будущую супружескую пару познакомили наконец друг с другом, а потом состоялось венчание. О, сколько надежд вселяли в сердца людей этот брачный союз и связанный с этим мирный договор между двумя державами, между непримиримыми врагами. Ведь отныне с войнами, тешили себя люди, покончено будет навсегда…
Но оказалось, то были лишь слова да подписи…
Ей очень понравился супруг. Оба страстно полюбили друг друга, и в 1205 году Бланка родила
Потом, опять-таки спустя два года, родился сын Филипп. Она хорошо помнит, как радовались они тогда с Людовиком, особенно в день бракосочетания мальчика с юной графиней Агнес. Но через год после свадьбы смерть забрала к себе и третьего их ребенка. Ему было тогда почти девять…
Он родился в 1209 году. Что происходило тогда? Чем еще запомнился этот год? Бланка стала вспоминать. Ах да, незадолго до этого где-то на юге убили легата Кастельно, и Папа, сыпля проклятиями, словно громовержец, обрушил на еретиков армию крестоносцев во главе с Симоном де Монфором, доверенным человеком в деле защиты интересов короны.
Филиппу Августу не до этого, он занят борьбой с Плантагенетом, хотя ему и советуют обратить внимание на Юг. Если бы не Кастельно, вероятно, там до сих пор не утихали бы дебаты. Но легат был сторонником решительных мер. «Только огнем и мечом возможно истребить эту заразу!» – убеждал он свое окружение – папских посланцев. За что и поплатился жизнью. Чем окончилась кампания – всем известно.
Безье, Каркассон, что-то еще… Массовая резня, костры, виселицы… Десятки тысяч убитых! Все то, что угодно Святому престолу, наместнику Бога на земле. Цветущая, плодородная, культурная Окситания, страна трубадуров, рыцарей и их прекрасных дам, превратилась в груду развалин, и заполыхали повсюду сотни пожарищ, окутывая Лангедок трупным запахом…
Год 1213-й. Она родила близнецов, которые умерли в этот же день и в один час. Смерть подбиралась уже и к ней, никто не гарантировал ей жизнь. Слишком много крови ушло из нее. Побежали за священником. Тот уже принялся читать отходную. Людовик стоял на коленях, рядом с ним сын Филипп. Оба плакали, прощаясь с нею. И она уже прощалась – с ними, с жизнью, со всем… Как не хотелось умирать! Ведь ей совсем недавно исполнилось только двадцать четыре года… Но тут вдруг подвели к ней какую-то женщину. Старая, седая, вся в морщинах, на фурию похожа. Подумала тогда Бланка: «Уж не из ада ли это посланница за мной явилась?» А та тем временем быстро отдавала распоряжения. Все вышли, осталась лишь она, умирающая, и еще две или три женщины. И тут эта старуха приступила к врачеванию. Что она делала – лишь Богу известно, только Бланке вдруг стало так больно, что сознание вмиг покинуло ее. И подумалось всем, что это конец… Но на другой день Бланка открыла глаза. Еще болело где-то внутри, тянуло, жгло, но теперь ей стало лучше, она чувствовала это. Она даже произнесла несколько слов, хотя еще вчера не было сил даже рта раскрыть.
– Разве я еще не умерла? – спросила она тогда у этой женщины, которая поила ее каким-то питьем.
– Теперь тебе это уже не грозит, милая, – ответила ей старуха.
– Уж не монах ли это? Он всё бесов отгонял.
– Так отогнал, что священник начал читать отходную молитву, – усмехнулась знахарка.
– Но как же я выжила? Как победила болезнь?
– Благодари эту женщину, принцесса, – сказали ей повитухи, указывая на старуху. – Кабы не ее искусство, то уж отпевали бы тебя.
– Кто ты? – повернула Бланка лицо к знахарке. – Кем послана? Как тебя зовут?
– Прознала про твою беду, вот и пришла, – только и ответила на это старуха, потом снова стала врачевать, дала выпить еще целебного питья, и опять Бланка провалилась в глубокий сон.
Когда очнулась, старухи рядом уже не было, – ушла она, наказав повитухам, что делать, как и чем поить больную. И не узнала бы имя своей спасительницы молодая принцесса, если бы одна из женщин не сказала ей, что зовут эту старуху Милзандой, а живет она в деревне, как говорили – где-то недалеко отсюда. Полмесяца спустя король Филипп приказал разыскать эту женщину и привести во дворец. Прочесали сотни деревень чуть ли не до самого Орлеана, но знахарки и след простыл. Только имя ее осталось в памяти у Бланки, его и произнесла она сейчас с благодарностью, со слезами на глазах. Имя той, перед кем она пала бы на колени, целуя подол ее платья.
В этом же году, чуть позже – она помнит это, – битва при Мюре. Вновь крестоносцы пошли на еретиков и – очередная победа
Дальше Бувин… Бланка тонко усмехнулась. Английский король собрал стаю из жалких псов. Оттон рассчитывал на него в своей борьбе, которую он вел с Папой за главенство в христианском мире. Граф Булонский был просто куплен, как продажная девка в базарный день. Остается Фландрия. Что ж, мотивы поведения фламандцев нетрудно понять: в конце концов, они боролись за свою независимость; кроме того, Англия была давнишним торговым партнером Фландрии (англичане поставляли сюда шерсть).
Итак, битва при Бувине 27 июля 1214 года… Блистательный памятник ее свекру Филиппу, разбившему коалицию врага. Ее муж очень помог тогда своему отцу, загнав Иоанна обратно в Ла-Рошель, откуда он с позором уплыл домой. Император Оттон бесславно бежал с поля боя вместе с фламандцами, а король взял в плен двух предателей – Рено Булонского и Феррана (Фердинанда) Фландрского. Уж как рад был Папа Иннокентий! Его извечному врагу надавали тумаков: оборвалась политическая карьера Оттона IV!
Наименьший ущерб понес король Иоанн. Бесконечным грабежом знати этот недалекий правитель до крайности озлобил ее против себя, развязав в своем королевстве настоящую гражданскую войну. В 1215 году бароны заняли Лондон и двинулись против Иоанна. Они заставили его принять их требования, среди которых был отказ следовать за ним на завоевание Пуату. Кроме того, знать отказалась платить щитовую подать взамен военной службы и потребовала применения в государстве законов короля Генриха I. Так появилась на свет «Великая хартия вольностей», которую, впрочем, Иоанн спустя несколько месяцев отменил. Знать выступила против него, изгнала его из города и позвала к себе Людовика Французского. Ему быть королем Англии, ибо он женат на племяннице изгнанного короля, дети которого, согласно приговору за убийство Артура Бретонского, не имели прав на престол. Рим долго сопротивлялся, но в конце концов уступил. Людовик высадился на английском побережье и направился к Лондону. Неожиданно помогла Шотландия. Ее кажущаяся независимость не давала шотландцам никаких гарантий. Их король принес даже оммаж французскому принцу. Но тут неожиданно умер Иоанн. Поистине, лучшее, что он смог сделать для своего королевства – это умереть. И Бог, увидев это, оборвал нить его жизни. Ловкие бароны спешно короновали его сына, десятилетнего Генриха, а Людовика попросту выгнали, да еще и набросились на него, так что несостоявшийся монарх едва успел унести ноги.
Таким был английский поход супруга; Бланка хорошо помнила то время, ведь прошло всего десять лет. А еще, примерно тогда же, IV Латеранский собор запретил ордалии – этот варварский, чудовищный по своей сути обычай установления виновности обвиняемого либо его оправдания этаким «Божьим судом». Испытания водой, огнем, раскаленным железом – все отошло в прошлое, осталась лишь одна из форм такого суда – решение судебных дел в поединках, с оружием в руках.
Первый поход Людовика на Юг – все тот же 15-й год. Что-то еще она упустила, нечто важное. Ах да, призыв Папы к новому походу на Восток. Пятый крестовый поход. Папа поручил давать крест любому, кто пожелает, будь то вор или преступник. Духовенство трубило во всю силу своих легких, что царство пророка Магомета близится к концу, ибо он в Апокалипсисе назван диким зверем, поскольку явился 666 лет назад – звериное, дьявольское число. Поход начался в 1217 году, но ни свекор, ни супруг не приняли в нем участия. Как оказалось впоследствии, он не принес никакой славы.
Через год после выступления крестоносцев умер Симон де Монфор. Точнее, был убит камнем при осаде Тулузы. Но до этого… Бланка напрягла память. Тулузская заутреня, сентябрь, 1217 год. Из Каталонии вернулся неожиданно в город граф Раймонд VI, «и воспрянул народ духом, и возблагодарил Господа за спасение жизни их графа и защитника и за то, что он вновь с ними». «Бросились женщины на французов, кто с кольем, кто с ножом, копьем или камнем, и великая резня случилась в то утро 13 сентября. И в спешке, кто остался в живых, покинули захватчики город». Так увековечил это событие летописец [12] .
12
Его коллега много лет спустя описал страшную резню 1282 года, получившую название «Сицилийской вечерни». Несправедливо, на мой взгляд, что именно это событие увековечено мадам Историей, а вот про Тулузскую заутреню она почему-то не сочла нужным помнить.