Королева бриллиантов
Шрифт:
Де Ферзен уходил от него с тяжкими предчувствиями. Королеву впереди ожидали новые мучения. Как она сумеет с ними справиться? Никаких особых обвинений арестованному Ламотту нельзя было предъявить, кроме оказания сопротивления полиции и угроз. Его вскоре освободили из-под стражи, и авантюрист вернулся к своей обычной жизни. Де Ферзен был уверен, что все нити заговора теперь в его руках. Но какое до всего этого дело здесь, в Англии? Да, он не смог послужить своей королеве.
Граф мчался к Парижу, не обращая внимания на мелькавшие у него перед глазами нищие деревушки, в которых давно поселились нужда и отчаяние.
Когда
Прискакав в Париж, де Ферзен тут же отправился в салон принцессы. Он, увидав её ждущие ясные глаза, сразу же почувствовал горечь. Первые же его слова лишили её всякой надежды.
— Всё пропало. Эта стерва дрянь, но у меня нет уверенности, что её мемуары не увидят свет.
Тереза, видя, в каком он подавленном состоянии, как устал в пути, молча пододвинула стул поближе. Граф всё рассказал.
Когда он закончил, де Ламбаль тихо сказала:
— Не отчаивайтесь! Нельзя сделать невозможное! Что же вам ещё оставалось?
— Вероятно, нужно было взять её в заложницы. Заставить её замолчать, сделать так, чтобы сама её жизнь стала для нас надёжной гарантией. Но увы, ничего не вышло. Королева ещё ничего не знает? Она ещё надеется?
— Увы, королеве всё известно.
Наступило продолжительное молчание. Потом граф сказал:
— Это — очередной для неё удар. Вам, принцесса, придётся выбирать другого гонца, если потребуется выполнить какое-то особенно важное поручение. Прошу вас покорно, передайте её величеству мои самые искренние сожаления.
— Её величество хочет вас видеть и поблагодарить за всё, что вы сделали для неё. После меня вы пойдёте прямо к ней. Но прежде я хочу кое-что сказать. Она меняется с каждым днём, становится всё сильнее. Теперь королева пытается взять всё на себя, король сейчас просто пешка. Только не нужно её жалеть, — с тревогой в голосе предостерегла принцесса. — Знаете, что она мне сказала? — «Я всегда умела быть надёжным товарищем. Могла бы всё изменить, если бы только раньше понимала. Теперь я всё понимаю».
— Я тоже, — ответил де Ферзен. — Нет, мадам, я не стану унижать королеву своей жалостью. Ни сейчас, ни потом. Я искренне за всё вас благодарю.
Он отправился на встречу с королевой, и сердце его переполнялось гордостью и тихой радостью. Это награда за все мучения! Снова и снова он повторял поговорку своей северной страны: «Тот, кто держит над головой зонтик, не видит радуги».
В маленькой приёмной в Версале в ожидании вызова граф никак не мог придумать нужных слов. Ну да ладно, будь что будет. За окном в большом саду били блестящие струи фонтанов, в воздухе чувствовался запах наступившей весны. Нарядные мужчины и женщины прогуливались по красивым, ухоженным аллеям, они смеялись и оживлённо разговаривали, словно ничего не происходило,
Но вдруг он позабыл обо всём на свете.
Вышла фрейлина, кивнула ему и бесшумно исчезла. Вот и весь церемониал. Как же всё изменилось, всё теперь не так, как прежде, в те далёкие дни. Раньше приход к королеве был значительным, далеко не будничным событием.
Он вошёл, не переставая удивляться. Вдруг ручка двери повернулась, и вошла Мария-Антуанетта. Она была очень бледна, чуть заметно кивнула посетителю в знак приветствия, поблагодарила за поездку в Англию.
Граф опустился на колено, поцеловал руку. Она жестом указала ему на стул, но верный рыцарь предпочёл разговаривать стоя, как солдат перед генералом. Теперь он опасался одного — не пойти на поводу собственных эмоций и не совершить под наплывом чувств какую-нибудь оплошность, которая может привести к вечной разлуке.
Королева молча слушала его. Он продолжал что-то неуверенно бормотать. Куда же подевалась его чёткая речь? Граф ничего не мог поделать с собой из-за душевного волнения.
— Таким образом, ваше величество, я считаю свою миссию полным провалом. Я, как и месье Шеридан, боюсь, что эта клевета всё же будет напечатана. И не могу вам сказать, как меня гложет печаль.
— О чём вы говорите, — спокойно отозвалась она, — вы сделали всё, что было в ваших силах. Эта история получила уже такую широкую огласку, что теперь уже не важно, появятся мемуары или нет. Всё изменилось. Самые знатные французские нотабли заключили дружеский союз с нашими злейшими врагами. Они, конечно, когда-нибудь об этом пожалеют, вот увидите. Но трон Франции не покачнётся. Ему на помощь приходят новые люди, представители средних классов. Они полны решимости и демонстрируют поразительные мужество и отвагу. Да, граф, не нужно было вам ехать в Англию. Я заранее была уверена, что всё это напрасно. Теперь я хочу попросить вас об одном одолжении. Эта страна — не ваша родина. Умоляю вас, возвращайтесь к себе — там, несомненно, понадобится ваше благородное сердце. Оставьте нас наедине с нашей судьбой, будь что будет...
Де Ферзен хотел было возразить, но она, остановив его жестом, продолжала:
— Я также прошу вас убедить мадам де Ламбаль уехать в Англию, где у неё много надёжных друзей. Многие из знатных семей бежали, ещё больше бегут сейчас, но путь к отступлению скоро будет перекрыт. Она должна уехать, пока не поздно. Прошу вас использовать всё своё влияние на принцессу, убедить её ехать.
— И оставить вас одну, наедине со всеми бедами и невзгодами, которые, как вы сами это отлично знаете, ждут вас впереди? Нет, никогда. Ни за что на свете. Стоя перед вами на коленях, клянусь вам!
Граф упал на колени и, схватив нежную руку, осыпал её поцелуями. Она смотрела на него сверху вниз, и её красивое лицо задёргалось от переживаемого волнения.
— Вы не считаете меня виновной? Вы меня никогда не подозревали? Значит, вы меня оправдываете? — медленно говорила она.
Он, стоя на коленях, обхватил её ноги — ноги любимой женщины — не королевы.
— Оправдываю? Да разве можно обвинять страсти Христа, всех мучеников, всех святых? Как вы меня терзаете своими вопросами! Неужели вы считаете, что я способен на такую низость? Боже, за кого же вы в таком случае меня принимаете?