Королева бурь

Брэдли Мэрион Зиммер

— Дорогая Ариэлла! — вздохнула Рената. — Я тоже скучаю по ней. Какие новости из Хали, кузен?

— У моего брата родился сын, законный наследник, — ответил Эллерт. — Наш король серьезно болен, и принц Феликс созвал Совет. Башня Хали была атакована с воздуха.

Рената вздрогнула.

— Кто-нибудь погиб?

— Нет… Кассандра обязательно сказала бы мне. Но они совершенно измучены, работают днем и ночью.

Наконец Эллерт решился высказать то, о чем думал постоянно после разговора с женой:

— Меня тяготит, что я нахожусь в безопасности, когда

жизнь Кассандры под угрозой. Я должен заботиться о ней и защищать ее, но не могу этого сделать.

— У тебя свои проблемы, и нельзя сказать, что здесь тебе не угрожает опасность, — заметила Рената. — Кассандра достаточно сильна; к тому же она среди друзей. Значит, теперь она стала полноправной Наблюдающей? Я знала, что у нее есть талант, ей оставалось лишь развить его.

— И я лучше приспособлен к тяготам и опасностям.

— Что тревожит тебя, родич? Неужели ты боишься, что если она больше не будет зависеть от тебя, то перестанет отвечать на твою любовь?

«Разве дело только в этом? Неужели я в самом деле настолько эгоистичен, что хочу видеть ее слабой и беспомощной, чтобы она каждый раз обращалась ко мне за поддержкой и защитой?» Эллерт многое почерпнул из разума Кассандры за время их мысленного контакта; о многом жена поведала бессознательно, и сейчас это начало всплывать в его памяти. Робкая, хрупкая девушка, движимая эмоциями, полностью зависящая от мужа, превратилась в сильную женщину, опытную лерони. Она по-прежнему страстно любила его — после их единения он не сомневался в этом, — но он больше не был для нее единственным в мире. Любовь заняла свое место среди многих сил, больше не владела Кассандрой безраздельно.

Эллерту было мучительно осознавать это. Еще более мучительным было чувство уязвленного самолюбия.

«Неужели я в самом деле хотел сохранить Кассандру такой — робкой, застенчивой, послушной, принадлежащей мне одному, знающей лишь то, что дозволено!» Обычаи, традиции касты и гордость семьи кричали «да, да!», но опыт показывал обратное.

Эллерт сокрушенно улыбнулся. Рената уже не впервые ходатайствовала за его жену, желая ей добра. Теперь перед Кассандрой открывались другие пути, кроме того, в конце которого он видел крушение их любви и ее смерть от родов. Как он мог лишить жену того, что снимало с нее груз постоянного страха перед будущим?

— Прости, Рената! Ты пришла ко мне за советом, и, как обычно, вышло наоборот. Конечно, мне хотелось бы побольше узнать о ларане Дорилис, но в одном я согласен с тобой: если вовремя не научить ее всему, может произойти катастрофа. Кстати, сегодня я видел Донела в действии. Он произвел на меня огромное впечатление — даже большее, чем когда угадывал, в какую сторону двинется пожар. Сейчас начинается опасный сезон, и мне пришла в голову мысль: а не стоит ли взять Дорилис на пожарную станцию? Пусть Донел немного поучит ее своему искусству. Он разбирается в этом лучше нас с тобой.

— Наверно, так и следует сделать, — задумчиво сказала Рената. — Донел благополучно пережил пороговую болезнь,

и это может придать девочке уверенности, что с ней тоже не случится ничего страшного. Я рада, что она не может читать мои мысли. Не хочу, чтобы Дорилис заранее страшилась бед, которые могут обрушиться на нее в юности, но она должна быть готова и к этому. Больше всего ей хочется научиться летать; ты знаешь, что ребята в замке с малолетства осваивают планеры. Маргали говорит, что такое занятие не подобает молодой девушке, но раз ее ларан имеет отношение к грозовой стихии, она должна освоить полеты. Кстати, мне и самой хотелось бы поучиться, — с улыбкой добавила Рената. — Надеюсь, ты не станешь изображать из себя педантичного монаха и говорить, что это неприлично?

Эллерт рассмеялся, отсалютовав ей, точно фехтовальщик, признающийся в пропущенном ударе.

— Неужели неварсинское воспитание так сказывается на моем поведении, кузина?

Рената тоже рассмеялась, и Эллерт снова остро осознал, насколько она еще молода. Девушка обладала врожденным достоинством и манерами Наблюдающей, носила маску строгой учительницы, помогавшую ей заниматься с Дорилис, но на самом деле оставалась молодой девушкой, которой самой следовало бы быть такой же веселой и беззаботной, как и ее подопечная.

— В таком случае Донел научит летать вас обеих, — сказал он. — Я поговорю с ним, пока ты будешь учить девочку владению матриксом.

— Думаю, она уже созрела для этого, — согласилась Рената. — Теперь она будет учиться быстро, не тратя времени на конфронтацию со мной.

— На планерах будет гораздо легче добраться до пожарной станции, — заметил Эллерт. — Поездка верхом весьма утомительна.

Он с беспокойством посмотрел на сумерки, сгустившиеся за окнами.

— Кузина, я должен идти. Уже очень поздно.

Эллерт встал. Их пальцы соприкоснулись в привычном жесте телепатов, более интимном, чем простое рукопожатие. Они все еще поддерживали мысленный контакт. Когда юноша посмотрел на лицо Ренаты, то снова остро осознал ее близость и красоту, хотя давно приказал себе воздерживаться от этого; после всепоглощающего слияния с Кассандрой в фасаде его монашеской отрешенности и безразличия к женщинам появились заметные трещины. От одного мимолетного прикосновения Рената превратилась для него в дюжину женщин: ларан показывал ему изведанное и неизвестное, возможное и невероятное. Почти не отдавая себе отчета в том, что он делает, Эллерт привлек девушку к себе.

— Рената, Рената…

Их глаза встретились. Они находились в таком тесном контакте, что было уже невозможно скрыть внезапную вспышку его влечения и ее немедленную, хотя и сдержанную реакцию.

— Кузен, этого ли ты хочешь? Мне очень жаль, если я, сама того не желая, пробудила в тебе желание. Я не стала бы делать этого сознательно, просто для того, чтобы продемонстрировать свою власть. Или это случилось потому, что ты очень одинок и тоскуешь по человеку, который может дать тебе сочувствие и душевное тепло?