Королева для эстонцев
Шрифт:
— Тебе-то что. Ты щекотки не боишься. Будет приличный труп. А меня пару раз потыкать и все. Труп, через который ток пропустили.
— Кх-кх, х-х-х. Ха-ха-ха!
Подушка перелег на соседнюю кровать, а я на его, подальше от Ирки.
— Она скрипит! Как ты на ней лежал, что она даже не скрипела? — удивилась я.
— А ты говорила, я ее раздалбываю! — урезонил меня Подушка.
— Люди, вы, похоже, там навечно, я ключ не могу найти, — сказала Ира.
Я только собралась сказать ей свое честное
Ирка ушла, видимо, искать ключи.
— А тебя зачем тут оставили? — спросил кто-то.
— Бросили на произвол судьбы… с ведром… — ответил Одеяло.
Дружный хохот донесся из комнаты украинок.
Подушка пересел ко мне на кровать. Меняемся местами, хо-хо.
— Изощренный мазохизм? — уточнила я.
— А?
Койка заскрипела, я ей вторила.
— Хм, наверное, — хмыкнул Подушка.
Парень откинулся на стенку.
— О-о, ни дня без стенки!
Тут я вспомнила про эту самую стенку и отвернулась к ней, сделав морду настолько кирпичом, насколько позволял смех.
— Эй, Ольга, ты что? — он повернулся ко мне. Я внимательно на него посмотрела и снова отвернулась. — Ольга, ты что? Ну хорош издеваться!
— С вами тут повернешься, — сказала я.
— Я тебе мешаю поворачиваться?
— Нет, помогаешь, — я покрутила пальцем у виска, дабы он понял, о каком повороте идет речь. А то кто про Фому, кто про Ерему.
Я снова замолчала, как он раньше. Подушка потормошил меня за руку.
— Сила есть, ума не надо? Точнее, вообще нет! Ты мне руку решил оторвать?
Подушка убрал руки и сложил их на груди. Я подергала его за волосы.
— Ты мне волосы решила выдрать?
— Да! — нагло ответила я.
Подушка сгреб свои волосы и прижал к себе, пряча от меня. Я потыкала его, он отпустил их, поворачиваясь ко мне. Я дернула и умиротворенно прикрыла глаза.
— Ольг! — позвал Подушка. — Ольг! Ольг!
— Я рада, что ты выучил мое имя! — ответила я.
Подушка насупился и посмотрел в потолок.
— Опять спрашиваешь у потолка? — уточнила я. Подушка отвернулся. — О, опять ролями поменялись. Я лучше помолчу в стеночку!
— Неправда, я так себя не вел!
— Ладно, веду себя так же, как и ты.
Я замолчала и уставилась в стену.
— Ольг. Ольг! Ну Ольг! — он меня потряс.
— Что-о-о-о на-а-адо-о-о? — спросила я, пока он меня еще тряс. Подушка поскорее отпустил меня и руки убрал подальше.
Я стала изображать его бормотание, невнятно что-то выговаривая.
— Что? — переспросил Подушка.
Я снова стала бормотать.
— А? Повтори еще раз! Причем тут «придурок»?
Я удивленно уставилась на него, как он раньше на меня. Он из этого еще и что-то понял! Во фантазия
— Хорош меня изображать! — воскликнул Подушка, подхватился с места и снова стал распинаться по-эстонски.
Вот теперь можно бояться, что Ирка закрыла меня тут с психом…
— Это не в последних! — прервала его я.
— Г-а, хкм, а? — Подушка снова заступорился на моем метком замечании и сел обратно.
— Линолеум ни в чем не виноват, — сказала я.
Подушка посмотрел на меня, потом на потолок, опять на меня и опять на потолок.
— Поздравляю, постепенно возвращаешься к жизни! То со мной, то с потолком поговоришь! — похвалила я.
Подушка отвернулся, я отвесила ему подзатыльник. Он обернулся на меня, округлив глаза, я лишь мило улыбнулась. Он снова отвернулся и заслужил еще один подзатыльник.
— К раковине по кипарису спускаться. Пойдешь? — громко предложила я.
— Могу ведро так одолжить! — добросердечно предложил Одеяло из-за двери. — Для Подушки даже такого действенного успокоителя не жалко!
Подушка подскочил на полметра.
— О, индивидуальная реакция организма на препарат у человека! — сказала я.
— Какой?
— Успокоительный.
Подушка сел обратно.
— Похоже, это был побочный аффект, — покивала я.
— Сколько дают за убийство в состоянии аффекта?
— У тебя нет аффекта, тебе не дадут!
— Скоро будет, и я спущусь по кипарису и прибью Одеяло.
— А я думала, меня…
— Тебя-то за что?
— Слава богу, не за что…
— Я нашла ключи! — провозгласила Ирка.
— Одеяло, прячься. Кто не спрятался, я не виноват, — сказал Подушка.
— Куда? В ведро? — спросил тот.
— Ага. Подойдет, посмотрит и успокоится, — хихикнула я.
— Нет, посмотрю и оборжусь, как он туда поместился.
— Опа, не те ключи, — сказала Ира.
— Все мне жить надоело! — сказал Одеяло и что-то громко и четко заговорил по-эстонски.
— Ольга, закрой окно, и как можно лучше, чтобы я его дольше открывал, если хочешь, чтобы Одеяло остался жить, — мрачно сообщил Подушка.
— Если я хочу, чтобы он остался жить, то… Заткните ему там кто-нибудь рот! — громко крикнула я.
Подушка снова насупился.
— Господи…
— Где? — нервно спросил Подушка.
— Там, — я потыкала вверх.
— Там потолок и пауки!
— И Господи!
Подушка снова привалился к стене, сложил руки на груди и прикрыл глаза.
— Так и будем молчать? — спросила я.
— А что, на допросе? — гавкнул Подушка.
— Да, сейчас перейдем в камеру пыток, — кивнула я.
— Какую?
— Одеял, запевай! — скомандовала я.
— Не надо! — простонал Подушка.