Королева двора
Шрифт:
– Вылезай, меломанка! – У края ванны с махровым полотенцем в руках стоял мужчина, секунду назад изгнавший из наушников Оксаны хриплые крики Лепса.
– «Я прошел в пустыне грусти полземли», – машинально пропела она без сопровождения, поднимаясь из пены и закутываясь в полотенце.
– Это он прошел, а ты не прошла. И, по-моему, уже пора из этой пустыни выходить.
– Пойдем выйдем. – Оксана стояла спиной к гостю. Она сбросила полотенце и вызывающе стрельнула в мужчину глазами через плечо. Упрашивать его не пришлось. У этой гостиницы был и еще один очень существенный плюс: большие, широкие, двуспальные кровати с мягкими матрасами
Через какое-то время, когда оба закурили, наслаждаясь приятной усталостью, он спросил:
– Чем обязан твоему звонку?
Оксана поморщилась:
– Я надеялась, ты не станешь спрашивать.
– А я спросил.
– Могу я позвонить просто так?
– Ты? Нет.
Оксана промолчала. С очевидным не спорят. На правду не обижаются. Без повода она давно уже не звонила. Поводы для всех были разные, а для него всегда один: его обязанностью являлось изгнание уныния и повышение настроения. И он был слишком умен, чтобы этого не понимать, и слишком горд, чтобы до поры до времени закрывать на это глаза. Но и терпению самых независимых и гордых наступает конец. У Оксаны сорвалась сделка? Он рядом. Умер любимый попугай? Он тут как тут. Замучил очередной любовник? И эту напасть исправит. А если все в порядке, спасибо, свободен. Сиди дома, жди звонка. И может быть, когда-нибудь… Оксана ценила именно это и не хотела ничего менять. Он не спрашивал – она не рассказывала. Встречи по звонку, быстрые ласки, и до следующей недели, месяца, весны. Она надеялась, так может продолжаться вечно. В конце концов, он несвободен. И она – прекрасный вариант для заполнения обыденности его семейной жизни. Звонит редко, нервы не портит, на развод не толкает. Легкие отношения, не требующие душевных затрат. Так к чему открывать кошелек и задавать лишние вопросы?
– Ладно. Не хочешь – не рассказывай. – Он словно услышал ее мысли.
– Спасибо.
– Знаешь, я вот размышлял на досуге о том, кто ты есть…
«Этого еще не хватало! Ему что, нечем заполнить свободное время, кроме как мыслями о моей персоне?»
– …И так и не понял, ламер ты или хакер?
– Что? – Оксана даже не сообразила сразу, что делать: смеяться или обижаться. Простофилей ее еще никто не называл. – Я? Ламер?
– Да. Возможно, твое поведение связано с тем, что ты ничего не смыслишь в природе человеческих отношений…
«Уж лучше не смыслила бы. Нет, голубчик, ты ошибся, мне давно все известно: ты мне – я тебе. Одна-единственная безошибочно работающая схема, под которую подгоняются все винтики и гаечки выживания».
– А может быть, ты, как взломщик, пускаешь свой вирус в чужие души и наслаждаешься эффектом.
«Если я и наделила чью-то душу вирусом, то только свою, и уж чего-чего, а эффекта наслаждения эта болезнь точно не приносит».
– Я, мой дорогой, просто опытный юзер. И как только тебе это не пришло в голову? Я начинаю сомневаться в том, что ты компьютерный гений.
Это была откровенная лесть. Компьютерным гением он не являлся, до лавров Касперского и Цуккермана было ему очень далеко, но все же гениальность в некотором роде оказалась ему присуща. Ведь сумел он организовать команду из профессионалов, которые в короткие сроки создавали для любой компании отличный сайт и поднимали этот сайт на первые строчки в поисковых системах Интернета. Высокому качеству своей работы он и был обязан знакомству с Оксаной. Ведь когда Ксане понадобилось выйти на новой уровень и обратиться к современным
– Знаешь, мне пора. У меня еще встреча перед концертом. Кстати, спасибо за контрамарку. – Оксана начала неторопливо одеваться. Мужчина наблюдал за ее действиями, не собираясь присоединяться, будто надеялся, что она передумает и вернется в постель.
– Не за что. Ты вполне могла просто купить билет.
Оксана могла. Но она хотела продемонстрировать, что она из тех, кому оставляют контрамарки.
– Все равно спасибо.
– Пожалуйста. А хочешь, я пойду с тобой?
– Твоя жена достанет еще одну контрамарку?
– Я могу развестись.
«Этого еще не хватало».
– Для того, чтобы сходить на балет? Пожалуй, не надо.
– Разводиться или идти в театр?
– Ни того, ни другого.
– Как скажешь. Иди одна. Хотя, по-моему, наслаждаться классикой в одиночестве скучно, а балетом тем более.
– А я иду не наслаждаться, – буркнула Оксана, вставляя ноги в туфли, – терпеть не могу балет. – Тут же спохватилась, что переборщила, разбудив ненужное любопытство, и добавила непринужденно: – Просто хочется быть в курсе событий, а это все-таки культурное явление. Елисееву сейчас везде восхваляют. Так что блесну осведомленностью. Хотя сидеть и гадать, что она там будет изображать прыжками и наклонами, удовольствие для меня сомнительное.
– Да, балет определенно не для тебя…
Оксана обернулась. На его губах играла широкая усмешка:
– Ты – оперная героиня… Чио-Чио-Сан.
– Кто?!
– Мадам Баттерфляй. Это…
– Я прекрасно знаю, кто это. И что общего между мной и этой китаянкой?
– Японкой. – Усмешка грозила превратиться в гогот.
– Какая разница!
– А действительно никакой. Ты такая же несчастная. И упорно не замечаешь того, что тебе пытаются объяснить.
«Он что-то пытается мне объяснить? Нет ни времени, ни желания слушать».
– Во-первых, я не несчастная, а во-вторых, с чего бы мне убивать себя?
– Убивать, конечно, не с чего, а вот убиваешься ты на полную катушку.
Такой проницательности Оксана не ожидала ни от кого, а уж тем более от мужчины. Хотя после сегодняшней встречи с экстрасенсом она уже готова была поверить в паранормальные способности кого угодно.
– Что за чушь?! – Ей показалось, что по комнате буквально расплескалось ее притворство. И раз уж она сама услышала фальшь, то и он не мог ее не заметить.
– Ты сама не своя. Раз позвонила – значит, что-то стряслось. И это не смерть попугайчика и не проблемы на работе. Об этих печалях ты легко забывала.
«Сейчас начнет нудеть о том, что потерял навык, что он меня больше не удовлетворяет, что пора пить виагру… Тьфу, зла не хватает. А я-то думала, что этот вариант всегда останется подходящим».
– И раньше ты не ходила на балет.
– А теперь пойду. Разве нельзя?
– А зачем, если ты так его не любишь?
– Не твое дело!