Королева фей (фрагмент)

Спенсер Эдмунд

Взяла, в котором дьявольские чары

Усиливали гибельный настой,

Текучее начало тайной кары;

Он зажигал в людской крови пожары,

Которых не смирить и не постичь;

Не брызги, нет, разящие удары;

Хлестнул оруженосца этот бич,

И подавил его мгновенный паралич.

15 Несчастный пошатнулся, оступился,

В беспомощном бессилии поник;

Когтями в шею зверь ему вцепился,

С дыханием в груди прервался крик;

Торжествовал

свирепый в этот миг,

Поистине безжалостный ужасен,

Но в состраданье рыцарь был велик;

Хоть великан ему ещё опасен,

Герой пожертвовать вассалом не согласен.

16 Он по одной ударил из голов

Мечом неотвратимо беспощадным

И голову рассёк он до зубов,

Над зверем торжествуя кровожадным;

Так расправлялся с чучелом нарядным

Воинственно сверкающий клинок;

Мгновенно разливаясь морем смрадным,

Кровь хлынула - дымящийся поток,

И в жиже, хлюпая, тонул уже сапог.

17 И зверь взревел невыносимым рыком,

Который показался тем страшней

В отчаянье неистовом и диком;

Как падают с подкошенных коней,

С него Дуэсса падала, но к ней

На помощь великан тогда рванулся,

Как будто был он, раненый, сильней,

И каждый перед ним бы содрогнулся;

Так он ужасен был, что рыцарь отшатнулся.

18 Былая мощь двух великаньих рук

В одной руке со смертоносным жаром

Сказалась; поднял он дубину вдруг,

Противнику грозя таким ударом,

Который сокрушил бы в дубе старом

Нутро и фибры; был злодей сердит,

И угрожал он рыцарю недаром;

Обрушил он удар на звонкий щит,

И рыцарь доблестный был с ног мгновенно сбит.

19 Тут щит упал, и кожа соскользнула

С него, и словно солнце из-за туч,

Поверхность обнажённая сверкнула;

В глаза ударил великану луч,

Который был невыносимо жгуч;

Так великану молния пронзила

Глаза, хоть был он все ещё могуч;

Дубина тщетно рыцарю грозила,

Вновь наземь падая, героя не сразила.

20 Был зверь многоголовый ослеплён

Щитом, в тени таившимся сначала;

Едва ли хищник не испепелён:

Свет солнечный поверхность излучала.

Погибель в сердце зверю постучала,

Сбивая с ног, сковав ему шаги,

И, падая, Дуэсса закричала:

"Нас побеждают лютые враги!

Так все мы пропадём, Оргольо, помоги!"

21 Не мог не слышать жалобного зова

Злой великан; он всё ещё свиреп

И поднял бы свою дубину снова,

Однако безнадёжно слаб

и слеп

Пред солнечным щитом, как будто Феб

Обрёк его навеки ослепленью

Таинственною волею судеб,

Так молния по Божьему веленью

Слепит глаза греху, пороку, преступленью.

22 Вновь устремился принц в жестокий бой

И, не боясь ни гибели, ни плена,

Блестящий меч занёс над головой

И ногу великану до колена

Отсек; она безжизненней полена

Свалилась; зашатался великан,

Как дерево, которому до тлена

Топор не дал дожить, упал от ран,

И стон послышался, как в бездне ураган.

23 Как замок, поколебленный подкопом

И натиском затейливых машин,

Как бы размыт невидимым потопом

В подземных основаньях из глубин,

Вдруг рушится, повержен, в миг один

От яростного грозного удара,

Чтобы остаться грудою руин,

Так великана подкосила кара,

И, падая, потряс он глубь земного шара.

24 Отважный рыцарь гнева не сдержал

В жестоком блеске грозного металла;

Был обезглавлен враг, и он лежал

Там, где лихая смерть его застала;

Сначала кровь потоками хлестала,

Образовав нечистые моря,

Но вскоре оболочку опростала:

Чудовищного нет богатыря;

Издох и сжался весь он вроде пузыря.

25 Позорному обречена урону,

Дуэсса потрясённая скорбит;

Она бросает кубок и корону,

Увидев, что возлюбленный убит;

От роковых мучительных обид

Бежать она в отчаянье готова;

Оруженосец на неё сердит,

Он бдительней любого зверолова;

Злодейка поймана, судьбина к ней сурова.

26 А царственная дева вдалеке

За битвою жестокою следила

В смятении, в тревоге и в тоске,

Но правота неправду победила;

Своим восторгом дева подтвердила

Победу: "Благородный рыцарь, вам

Я благодарна; неразлучна сила

С величием; награда по трудам,

Но как отважному за подвиг я воздам?

27 Ты отпрыск благороднейшего древа!

Я видела, как рисковал в бою

Собою ты, но как могла бы дева

Вознаградить великую твою

Отвагу? Всю себя я предаю

Тебе, но только Тот, Кто ни границей,

Ни временем не связан, Кто в раю

Царит, воздаст когда-нибудь сторицей

Тебе за то, что ты свершил своей десницей.

28 Пусть, рыцарь, положили вы конец

Кровопролитной бешеной гордыне,