Королева фей
Шрифт:
– Томас, уже убегаю, – жена на ходу положила ему руку на плечо. Он прижался к ней щекой и чмокнул ладонь.
– Уильям, ты чего копаешься? – крикнула она сыну. – Опаздываем!
Томас проводил взглядом ее тонкую фигуру. «Какая она все-таки красивая!.. Так, о чем это я? Ах, да! Не стоит ей показывать такие статьи. Столько звездных семей развалилось из-за сплетен! Тем более, накануне Энджела с пристальным интересом расспрашивала его о том, как прошла передача. Хотя, скорее всего, смотрела ее от начала до конца.
Бриджет… интересно, какая она в любви? С глубоким, проницательным взглядом ореховых глаз… Томас вспомнил
– …пап, приходи сегодня на репетицию! Мистер Харди сказал, что я играю лучше всех! В пять часов. – Десятилетний Уильям, на ходу надевая ранец, подлетел к отцу.
Томас вздрогнул и рассеянно кивнул. Что за наваждение! Машинально перелистнул газету. Черт, они еще и фото с передачи на полстраницы залепили!
– Пап, так придешь?
– Конечно, Уильям, – пробормотал Томас, быстро сворачивая газету и, наконец, посмотрев на сына. – Обязательно буду! Ровно в пять я у тебя.
Уильям радостно чмокнул отца в щеку и помчался к автомобилю. Томас проводил его взглядом. Как же все-таки похож на мать! И как одарен музыкально! Вобрал все лучшее. Томас улыбнулся.
– Мам, папа придет на репетицию! – донесся радостный голос Уильяма.
Томас отпил еще кофе. Задержался взглядом на белоснежном фарфоре чашки. Молодцы все-таки эти итальянцы. Кофе у них вроде не растет, но делают они его в сто раз лучше бразильцев. Надо бы попросить водителя заехать в «Эдисон» купить пару фунтов.
Неспешные мысли прервал телефонный звонок.
«Ну, вот, начинается, – недовольно подумал Томас. – Не буду отвечать. Сегодня я отдыхаю».
Он снова уткнулся в газету, но не смог прочитать ни на одной строчки. Телефон был настойчив. Звонивший явно хорошо знал Томаса и не собирался сдаваться.
– Вот, черт, – буркнул Томас, нехотя поднимая трубку. – Я слушаю.
Раздался голос, который Томас меньше всего хотел бы сейчас слышать. Потому что этот голос означал – работать.
– Томас, это Гари Клейтон. Надеюсь, ты не забыл, что все западное побережье жаждет увидеть твое величество…
– Но Гари, – попытался возразить Томас.
– …а моя скромная персона будет тебе в пять часов объяснять все детальки, большие и маленькие, – не слушая его, продолжал Гари, – В общем, в пять! И никаких…
Томас поморщился в ответ, но кивнул:
– Хорошо. В пять у тебя.
– Точно? Не подведи меня!
– Не подведу.
– Поклянись.
– Ты что, издеваешься? Я никогда не клялся даже в вечной любви… Буду, не беспокойся.
– Значит, до встречи – обрадовано хмыкнул Гари.
– До встречи, – повторил Томас и положил трубку. Он уже начисто забыл, что обещал быть у сына на репетиции.
9. Тормоза придумали трусы!
Томас Гульд и Бриджет познакомились два месяца назад. Тогда дежурное интервью неожиданно вылилось в интересную беседу. Бриджет все-таки была очень талантлива. Знаменитости в разговоре с ней становились живыми
Задав пару стандартных вопросов о концертной деятельности, Бриджет вдруг сказала:
– А ведь вы были одной из главных молодых надежд автогонок. Говорят, это вы первым произнесли фразу «Тормоза придумали трусы!» И как вышло, что вы вдруг ушли из спорта и стали музыкантом?
Томас на секунду задумался, затем улыбнулся и внимательно посмотрел на Бриджет.
– Знаете, Бриджет, в молодости я чем только не занимался. Перебрал все экстремальные виды спорта. Летал на дельтаплане в горах. Это когда стоишь на вершине, внизу густые облака, а ты отталкиваешься и летишь в неизвестность. Еще прыгал с парашютом. Знаете, что такое затяжной прыжок? Это не просто когда дергаешь кольцо на пятнадцать секунд позже. Ведь ты все это время паришь, плывешь. Воздух такой упругий, что можно оттолкнуться и отплыть в сторону. Обнимаешь воздух руками и кружишься. А если попасть в восходящий поток! Это будто другой мир.
Ну и, конечно, гонки. Постоянный адреналин. Толпы людей на стадионах. Я чувствовал, как легко могу их завести и повести за собой.
– А как же музыка?
– Музыкой я занимался с детства, сколько себя помню. Самые ранние воспоминания – строил конструкции из звуков. Перебираю клавиши – и конструкция становится стройнее. В музыкальной школе я был первым учеником, но музыка никогда меня не заводила так, как гонки или, скажем, альпинизм, где я мог заглянуть «за край», но не сорваться.
– Так почему вы ушли из спорта?
Томас насмешливо посмотрел на Бриджет.
– Похоже, это ваша тема. Я услышал голос.
– Голос?
– Да. Мне было девятнадцать лет… Я как раз выиграл Формулу-2, мне предложили контракт в Формуле-1. Казалось, весь мир в кармане! В тот вечер собралась вся команда. Представляете, веселье, фанатки трясут бутылки с шампанским… И среди этого шума меня накрывает словно куполом, и я не слышу уже никого, и только женский голос шепчет: «Иди ко мне! Иди ко мне!» И звучит музыка.
– И что дальше?
– И все. Я просто ушел за музыкой.
– С вечеринки в вашу честь.
– Да. Просто повернулся и ушел.
– А друзья? Не пытались вас остановить?
– Не помню.
– А потом?
– Я сразу сел за фортепиано и начал играть. Пальцы сами знали, что делать.
– Да, многие пишут, что ваши руки словно лепят музыку.
– И это ни с чем не сравнить. Сейчас уже привык, а тогда… тогда меня просто опрокинуло. Какие там гонки! Я весь ушел в музыку.