Королева карантина
Шрифт:
Внутри зала стояли приподнятые сиденья, обращенные к красной занавеске, и меня толкнули на одно из них, в то время как Карен осталась стоять на ногах.
— Спасибо, Рауль, теперь ты можешь пойти и избавиться от мертвого тела, — коротко сказала она, и крик крайнего горя покинул меня прежде, чем я потеряла самообладание, бросившись на нее, желая разорвать ее на части голыми руками во имя Киана.
Она выхватила из-под мантии пистолет и положила палец на спусковой крючок, целясь в меня, заставляя меня остановиться.
— Может, ты и важная персона, девочка, но если будешь драться со мной, уверяю тебя, я буду стрелять.
Охранник ушел, а я стиснула зубы, уставившись на пистолет и прикидывая риски нападения на нее, пытаясь вырвать его у нее из рук и направить на нее. Если бы она подошла достаточно близко, достаточно неосторожно, у меня, возможно, появился бы шанс. Но я не могла выдать, что таково было мое намерение, поэтому я посмотрела ей в глаза и откинулась на спинку кресла, словно признавая поражение. Но черта с два, если это было так. Я изо всех сил старалась унять дрожь в руках, думая о Киане и скорбя о его потере. Я сожгу мир дотла ради тебя, мой темный грешник, огонь будет пылать так ярко, что ты увидишь его, где бы ты ни был.
— Я знаю, что это сложно осознать, — начала она.
— Я справлюсь с этим, — сказала я с горечью. — Ты моя мать? Конечно, может быть, и так. Ты думаешь, что это дает тебе какое то подобие власти надо мной? Потому что это не так. Что касается меня, то у меня нет матери.
— Я не бросала тебя, Адриана, — отрезала она, и я поморщилась, услышав это имя. — Но если ты думаешь, что меня волнует, что ты думаешь обо мне, ты ошибаешься. Я давным-давно дала вам шанс, тебе и твоей сестре. Но я видела, кем вы стали.
— Шанс? — Я усмехнулась. — Когда же это было?
— В конце концов, я нашла вас. Потребовались годы поисков, но я разыскала твоего отца и последовала за всеми вами в торговый центр в Атланте. Когда он оставил вас в магазине одежды, я пришла поговорить с вами обоими. Узнать, помните ли вы меня, узнать, какими людьми он вас вырастил. Тебе было десять, а Джози — тринадцать.
— Это не ее имя, — прорычала я, ненавидя то, что ее история показалась мне смутно знакомой. Я вспомнила, как мой отец заставил нас уехать из того города, когда я действительно хотела остаться. Пришлось бросить мою подругу Элль без предупреждения. Знал ли он, что Карен выследила нас? — Ее звали Джессика.
Она пренебрежительно махнула рукой, в ее глазах вспыхнуло раздражение.
— Вы двое были пронизаны влиянием вашего отца. Он воспитал вас не так, как я надеялась. Вы были всего лишь пешками в руках общества, как и любой другой ребенок в Соединенных Штатах. — Она презрительно усмехнулась, слегка приподнимая пистолет и заставляя меня поерзать на месте. — Тогда я поняла, что спасать вас от него было слишком поздно, что вы всегда будете видеть во мне большого злого волка. Ваш отец разорил вас обоих, а потом взял и убил одну из вас. — Она раздраженно покачала головой.
— Не смей так говорить о нем, — огрызнулась я, моя кровь закипала. — Он пытался защитить нас. Это было все, что он когда-либо делал.
— О да, — сказала она насмешливо. — Я видела, как он был напуган. Я попросила своих людей понаблюдать за ним некоторое время, обучая вас всей этой чепухе про подготовку. И ты знаешь, почему он это делал? — Она подошла ближе, глядя на меня свысока. — Потому что он боялся меня. Того, на что я была способна. Моей силы. — Последнее слово она произнесла с благоговением
— Мой отец не сделал меня слабой, — прошипела я. — Он сделал меня сильной. Намного сильнее тебя.
Она цокнула языком.
— Ты ничего не знаешь о настоящей силе. У меня вся страна на веревочках. Я могу устроить великое падение и малый взлет. Я богиня, Адриана. И ты тоже могла бы стать такой.
Я встала со своего места, оскалив зубы, и Карен подняла пистолет, чтобы прицелиться мне между глаз.
— Я же говорила тебе не называть меня этим именем, — предупредила я. — Я Татум Риверс. Дочь Донована Риверса. Я не твоя, я его.
— Сядь и послушай меня, — рявкнула она. Я колебалась, прежде чем подчиниться, темнота в ее глазах говорила мне, что она действительно нажмет на курок, если понадобится. И мертвой, я не смогу быть полезной моим мальчикам. — Это даже не было его настоящим именем, ты, печальная дура. Так что, если ты его, то ты принадлежишь мертвецу с фальшивой личностью, — она холодно рассмеялась, и я судорожно вздохнула, хотя была слишком горда, чтобы требовать назвать его настоящее имя. Потому что это не имело значения. Он был моим отцом. Он был Донованом так же, как я была Татум, а Джесс была Джесс. Мы были семьей Риверс, и эта сука не была ее частью.
— Он умер из-за меня, ты знаешь? — продолжала она с торжествующей улыбкой на лице, и боль и ярость разлились у меня в груди. Я ничего не сказала, сдерживая свои эмоции, как учил отец, ожидая подходящего момента для удара. Я позволю ей говорить, пока у меня не окажется в руках пистолет и я не всажу шесть пуль ей в череп. — Я подставила его, я попросила компанию «Аполлон» отправить ему письмо с предложением работы в компанию, которой я владею. Я работала над вирусом, который мог бы стать исключительным биологическим оружием. Тот, который уничтожит слабых и позволит сильным подняться. Но когда твой отец переехал поближе к калифорнийской лаборатории, я увидела возможность отомстить ему. Он, конечно, согласился, учитывая высокую зарплату, включенную в пакет услуг, но потом этот тупица пошел и дал тебе недоработанную вакцину от проклятого вируса «Аид» много лет спустя.
Все ее лицо скривилось, как будто ей было наплевать на Джесс, и желчь подступила к моему горлу.
— Не стой здесь и не притворяйся, что она что-то для тебя значила, — прорычала я, чувствуя, как во мне поднимается горе из-за того, что эта сука ответственна за тот самый вирус, который убил мою сестру. — Я видела, что делают такие люди, как ты, в «Ройом Д'Элит». Я знаю, какую боль вы причиняете, какую кровь проливаете. Ты не способна любить кого-то, кроме себя.
— Ты ошибаешься, — сказала она с волнением в глазах. — Я любила тебя и Джози больше всего на свете. Но общество отравило тебя. Теперь тебе слишком поздно быть такой, как я.