Королева красоты

Стайн Роберт Лоуренс

— Я ее не виню, — ответила я. — Мне самой не по себе. Как подумаю, что надо будет туда идти...

Элана разглядывала свои ноги.

— Как ты думаешь, Дона права? — тихо спросила она.

— Насчет чего?

— Что кто-то пытается убить всех претенденток?

Я нервно поджала губы.

— Не знаю. Может быть.

Лицо Эланы окаменело. Когда ей бывало не по себе, она вдруг уходила в себя, словно дверь в душу захлопывала, улыбнувшись деланной «рекламной» улыбкой. Она потянулась,

будто спросонок.

— Знаешь, с кем я пойду на выпускной? С Брюсом Чедвином.

Я поняла, что ей хочется сменить тему разговора. Я поддержала ее и ахнула как можно громче.

— С Брюсом? Он сам тебе предложил?

— Ага.

— Дона тебя убьет... — Запнувшись, я залилась краской. — То есть, я хотела сказать, Дона с ума сойдет.

— Я знаю. — Элана дернула плечиком. — Слушай, получается так, что я все время настраиваю девчонок против себя. Ну что я могу поделать? Он пригласил меня, а не ее. И потом, ее выбор от этого не оскудеет. Кстати о кавалерах...

— Отец Кевина так и не разрешил ему приехать в Шейдисайд. — Я поняла, что она хотела спросить. — Наверное, мне придется идти на выпускной со своим кузеном из Уэйнсбриджа. Обещал снизойти. Как тебе это нравится?! Ладно, это не самое страшное. А вот что мне делать с сегодняшней речью? Понимаешь, не могу выступать на публике...

Это была чистая правда. Я читала в одной статье, что некоторые люди боятся публичных выступлений больше смерти. Я, конечно, не из них, но волнуюсь дико.

Я психовала все утро. К счастью, все обошлось как нельзя лучше. Нам всем троим бурно аплодировали, а когда Элана в конце рассказала, почему мы решили продолжить конкурс, зал встал.

Сразу после школы я поехала домой. Мы быстро пообедали, и я собралась обратно: торопилась на репетицию. Каждый раз, когда я опускала декорацию капитанского дома, задник на полдороге заедало.

До премьеры оставалась всего неделя, и чувство юмора у Робби таяло на глазах. И мне вовсе не хотелось, чтобы он орал на меня при всех. А потому я и собиралась приехать на репетицию заранее и все приготовить и проверить до его прихода.

Когда я подъехала к школе, на стоянке осталось всего несколько машин. В коридорах было пусто и тихо, и только я бахнула входной дверью — сколько бы я ни входила, мне не удавалось придержать ее как следует.

Я глубоко вдохнула родные запахи: смесь мастики, пота, арахисового масла и прокисшего молока. Как здесь, в нашей старой доброй школе, могли случиться такие чудовищные вещи?

Я завернула за угол и чуть не налетела на мистера Сантуччи, подметавшего пол.

— Опять напугать меня хочешь, а? — укоризненно покачал он головой, даже не улыбнувшись.

В зале стояла почти кромешная тьма. Интересно, кому понадобилось опускать на окнах

тяжелые плотные шторы? Разве что Сантуччи.

Я направилась к сцене по центральному проходу. Сегодня я уже совершала этот путь — когда выходила для произнесения речи. Только днем в зале было много света и шума, и он был битком набит.

Вдруг мне стало не по себе: я почувствовала, что тут еще кто-то есть.

Я поднялась на сцену. Занавес был закрыт, и я, скользя по нему рукой, на ощупь двинулась закулисы. Я шла очень медленно. Там ведь было на что налететь — реквизит, прожекторы, веревки всякие висят.

Если на меня тут кто и нападет, я, конечно, окажусь в выгодном положении: возьму и спрячусь в этих закулисных джунглях. Тут сам черт себе ногу сломит.

Я нашла осветительный щит, нащупала главный рубильник и дала свет. Я включала рубильники — лампы загорались одна за другой.

Прожекторы заливали сцену мягким цветным светом.

Я обернулась.

И издала истошный вопль.

Глава 18

Он эхом отдался по углам пустого зала. Я бросилась на сцену как одержимая.

Моим глазам предстала ужасная картина. Элана лежала лицом вниз, ее левая рука была неестественно вывернута. А пальцы правой были скрючены, будто она скребла ими по полу сцены. Вокруг темные брызги крови.

Я продолжала орать, не чуя себя. Дверь распахнулась, в зал всунулась голова мистера Сантуччи. В руках он сжимал швабру.

— Вызовите «скорую помощь»! — закричала я. Он уставился на меня в замешательстве. Я подбежала к краю сцены и повторила:

— «Скорую», сейчас же, немедленно! Он бросил швабру и побежал звонить.

Я все еще сидела на сцене, рядом с безжизненным телом Эланы, когда появились врачи и санитары. За ними следовали два офицера полиции.

Они бежали к сцене по главному проходу. Я даже слышала, как пищат их рации. Но я уже понимала — им незачем торопиться.

— О, Господи! — ахнула женщина в белом халате, первой подбежавшая к Элане.

— Что там случилось? — пробасил высокий рыжий полицейский Джексон, еще только поднимавшийся на сцену.

Два санитара осторожно повернули Элану на спину.

У меня перед глазами все поплыло.

Вместо лица у Эланы было кровавое месиво. Почти как в том моем страшном сне.

Санитар попытался нащупать пульс на ее шее. Побледнев, он поднял на нас многозначительный взгляд и горько покачал головой.

— Такое впечатление, что она упала с высоты, — произнесла женщина-полицейский, посмотрев под потолок.

Я узнала ее — это была Барнет.

— Вы были здесь? Вы видели, как это произошло? — спросила она, обращаясь ко мне.