Королева Марго
Шрифт:
В самом деле, борьба становилась интересной: обе птицы приближались одна к другой или, вернее, сокол приближался к цапле.
Теперь все дело было в том, кто из них в этой первой атаке возьмет верх.
У страха крылья оказались быстрее, чем у храбрости.
Сокол, увлекаемый полетом, пронесся под грудью цапли вместо того, чтобы взмыть над нею. Цапля воспользовалась своим положением и ударила его своим длинным клювом.
Сокол, словно получив удар кинжалом, как оглушенный, трижды перекувырнулся в воздухе, и одно мгновение можно было подумать, что он пойдет вниз. Но, подобно раненому воину, который
Цапля воспользовалась своим преимуществом и, изменив направление полета, повернула к лесу, пытаясь на этот раз выиграть расстояние и уйти по прямой, а не уходить в высоту.
Но сокол был птицей отличной породы и обладал глазомером кречета.
Он повторил тот же маневр, налетев на цаплю по диагонали; цапля раза три отчаянно крикнула и, как и в первый раз, попыталась подняться вертикально.
Через несколько минут этого благородного состязания обе птицы, казалось, вот-вот скроются за облаками. Цапля казалась не больше жаворонка, а сокол виднелся черной точкой и с каждым мгновением становился все незаметнее.
Ни Карл, ни двор уже не скакали вслед за птицами. Все остановились, не спуская глаз с беглянки и ее преследователя.
— Браво! Браво, Железный клюв! — вдруг крикнул Карл. — Смотрите, смотрите, господа: он взял верх! Гой-гой!
— Честное слово, не вижу ни того, ни другого, — сказал Генрих.
— Я тоже, — сказала Маргарита.
— Но если ты их не видишь, Анрио, ты еще можешь их слышать, во всяком случае — цаплю, — заметил Карл. — Слышишь? Слышишь? Она просит пощады.
В самом деле, три жалобных крика, которые могло уловить только очень опытное ухо, донеслись с неба на землю.
— Слушай! Слушай! — крикнул Карл. — Ты увидишь, что они начнут спускаться куда быстрее, чем поднимались!
В самом деле: когда король произносил эти слова, появились обе птицы.
Это были две черные точки, но по разной величине этих точек можно было легко заметить, что сокол держит верх.
— Смотрите! Смотрите! — крикнул Карл. — Железный клюв бьет ее!
В самом деле, цапля, летевшая под хищной птицей, не пыталась защищаться. Она быстро шла вниз, все время подвергаясь нападениям сокола, и только вскрикивала в ответ; вдруг она сложила крылья и камнем стала падать вниз, но то же самое сделал и ее противник, а когда беглянка захотела возобновить полет, последний удар клюва распластал ее; кувыркаясь в воздухе, она продолжала падать, и в ту минуту, когда она коснулась земли, сокол пал на нее с победным криком, покрывшим предсмертный крик побежденной.
— К соколу! К соколу! — крикнул Карл и пустил коня галопом в том направлении, куда спустились обе птицы.
Но внезапно он осадил коня, вскрикнул, выпустил поводья и одной рукой уцепился за гриву, а другой схватился за живот, словно желая вырвать внутренности.
На его крик примчались все придворные.
— Ничего, ничего, — говорил Карл с воспаленным лицом и с блуждающим взором, — мне показалось,
Карл снова пустил лошадь в галоп.
Герцог Алансонский побледнел.
— Что нового? — спросил Генрих Маргариту.
— Ничего, — отвечала она. — Но вы заметили, что мой брат сделался пунцовым?
— Это, однако, ему не свойственно, — заметил Генрих.
Придворные удивленно переглянулись и последовали за королем.
Собравшиеся подъехали к тому месту, где опустились птицы; сокол уже выклевывал у цапли мозг.
Подъехав к ним, Карл спрыгнул с коня, чтобы поближе увидеть конец битвы.
Но, ступив на землю, он вынужден был держаться за седло, — земля кружилась у него под ногами. Он чувствовал непреодолимое желание заснуть.
— Брат! Брат! Что с вами? — воскликнула Маргарита.
— У меня такое ощущение, какое, наверное, было у Порции, когда она проглотила горящие угли [75] , — ответил Карл, — я весь горю, мне чудится, что я дышу пламенем.
Сказавши это. Карл дыхнул и был удивлен, что не увидел, как из его губ вырывается огонь.
75
Порция — жена Марка-Юлия Брута, возглавившего заговор против Юлия Цезаря; после самоубийства мужа покончила с собой, съев горячие угли (42 г, до н. э.).
В это время сокола взяли, снова накрыли клобучком, и все столпились вокруг Карла.
— Ну что, что? Зачем вы меня обступили? Клянусь телом Христовым, все прошло! А если что и было, так просто мне напекло голову и опалило глаза. Едем, едем на охоту, господа! Вон целая стая чирков! Пускай всех! Черт подери! Уж и потешимся!
Тут расклобучили и пустили одновременно шесть соколов, которые и устремились прямо на добычу, а вся охота во главе с королем вышла на берег реки.
— Ну? Что скажете, сударыня? — спросил Генрих Маргариту.
— Скажу, что момент удобный, — отвечала Маргарита, — если король не обернется, мы свободно доедем до леса.
Генрих подозвал сокольничьего, который нес цаплю; раззолоченная шумная лавина катилась по откосу, а он остался там, где теперь соорудили террасу, и делал вид, что разглядывает труп побежденной.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Глава 1
ПАВИЛЬОН ФРАНЦИСКА I
Как прекрасна была королевская охота на птиц, когда короли были еще почти полубогами и когда охота их была не простой забавой, а искусством!
И все же нам придется расстаться с этим королевским спектаклем и проникнуть в ту часть леса, где вскоре к нам присоединятся все актеры, принимавшие участие в только что описанной нами сцене.
Вправо от Дороги Фиалок идут длинные аркады, образуемые листвой, и в этом мшистом приюте, где среди вереска и лаванды пугливый заяц то и дело настораживает уши, где странствующая лань поднимает отягощенную рогами голову, раздувает ноздри и прислушивается, есть полянка; она находится достаточно далеко, чтобы ее не было видно, но недостаточно далеко, чтобы с этой полянки нельзя было видеть дорогу.