Королева мертвых
Шрифт:
– Отец!
– Лорна, не забывай про не отапливаемые шатры и горные зимы, во время которых даже кровь стынет в жилах. Сын Вождя подарил бы тебе на помолвку табун лошадей и пару чанов скисшего молока. И я даже не знаю, умеет ли он вообще писать…
Лорна поднялась и стала мерить каюту шагами. Удавалось с трудом. Пол уходил из-под ног, волны с грохотом бились о борт корабля. Доносились крики, корабль кряхтел и кренился, капитан, похоже, поворачивал судно так, чтобы качка ощущалась меньше. Если это вообще возможно во время такого шторма.
А если Лиам и вправду не знает? Если решение отца стало для принца такой же неожиданность, как и для Лорны? Может быть, сейчас Лиам тоже ругается с отцом и требует остановить бессмысленные убийства?…
От крена кольцо покатилось по столу,
Отец перехватил ее взгляд.
– Не принимай скоропалительных решений, Лорна. Разве королевы в своих мемуарах не писали об этом?
Они не писали ни о чем полезном, могла бы ответить Лорна. Это самое бесполезное и скучное чтение, на самом деле, могла бы сказать она, но в который раз промолчала. Отец считал, что мемуары сделали Лорну ответственнее и мудрее, чем он сам в ее возрасте.
Пусть будет так.
– Садись рядом, детка. Нам предстоит долгая ночь. Вряд ли мы сможем уснуть, не привязав себя к кровати, как поступают в шторм моряки, – отец потянулся к кисету, но потом отдернул руку, видимо, вспомнив, что табака там осталось совсем мало. – Ты еще хочешь знать, что случилось с Ричардом Конаганом? – спросил он.
Лорна кивнула.
Цепляясь за мебель, Лорна приблизилась к канделябру на столе. Его основание хоть и крепилось специальными скобами к столешнице, но из-за сильной качки стол забрызгало жидким воском. Ради безопасности стоило потушить свечи, что Лорна и сделала.
Вспышки молний озаряли каюту холодным бледным светом. Лорна вернулась обратно к отцу. Он крепко обнял ее и спросил:
– И на чем я остановился?
– Ты сказал, что все началось с того дня, когда Конаган отправился вместе с семьей на коронацию Мельгарта…
Король переждал, пока отгремел гром, и сказал:
– Да… На той коронации должен был присутствовать я, но деснице и тут пришлось отдуваться за меня. Отчасти и на мне лежит вина за то, что произошло дальше… Сыну Конагана, Винсенту, тогда только исполнилось четырнадцать. В Ораносе он был оруженосцем всеми уважаемого, но дряхлого рыцаря. Разумеется, парню это было не по душе. А Мельгарт объявил о грядущей войне с Троллхеймом сразу же, как на его голову надели изумрудную корону Даерона. К вечеру юный лорд Конаган уже упросил короля сделать его своим оруженосцем. Конаган не мог перечить воле короля. Так их сын ушел на войну, с которой через год… не вернулся. Это был большой удар для Рика и его жены. Три раза за следующий год отец ездил в Даерон, чтобы вернуть тело сына и похоронить его на родине. Каждый раз Конаган возвращался ни с чем. Тогда же из Даерона стала приходить вести одна страшнее другой. Поначалу в них отказывались верить. Говорили, что мертвецы встают из могил и присягают на верность королю. Говорили, что клинок Мельгарта, с которым он отправился в горы, проклят. Даже, что сам король умер на войне, но черная магия вдохнула в него новую жизнь. Сама понимаешь, каких усилий стоило леди и лорду Конаган слушать подобные предположения…
Король перевел дыхание:
– Сейчас бы вина… – вздохнул он. – Вернувшись с севера, Мельгарт вдруг объявил войну собственному народу. Он шел с огнем и мечом по некогда самому богатому королевству и предавал людей смерти. Это уже не было слухами. Потоки беженцев хлынули в Оранос по морю. Вначале мы принимали их. А потом… Среди них оказались мертвецы. Мы закрыли порт. Пришлось выставить жесточайшую охрану. Но ничто не могло остановить обезумевших от страха людей. Они прыгали в воду, чтобы доплыть до берегов Ораноса, они тонули по пути или умирали. Так не могло долго продолжаться. Я велел выступать. Наша армия высадилась на Даеронском береге. Тогда-то мы и заняли Серные пещеры, как тебе и сказал, Рик. Все чаще приходили вести, что люди из-за ситуации на море пытаются добраться до Ораноса горными перевалами. Мы не могли допустить этого.
Лорна вздрогнула. В темном небе будто выстрелила пушка, затем еще раз – ей еще не доводилось слышать такого сильного грома. Раскаты, с грохотом горных обвалов, прокатились по небу.
– Золото было последним, о чем я думал в те дни, – продолжил отец. – Главным было то, что мы до сих пор не знали, из-за чего люди
– Мы так и не знаем, как они стали нежитью, – прошептала Лорна.
– Нет, – вздохнул король. – Поток беженцев оборвался внезапно. Буквально в один день. Наши корабли ждали, но больше никто не появился. Так мы поняли, что в живых больше никого не осталось.
По иллюминатору, словно бледные пальцы мертвецов, струился дождь. Лорна поежилась от холода и крепче прижалась к отцу. При свете дня эта история звучала бы совсем иначе.
– И что случилось с Риком? – прошептала Лорна.
– В первые дни сами ораносцы, которые желали спасать людей, собирались в группы и высаживались в Даероне. Переплавляли даеронцев к нам. Но после я ввел туда армию, а каждого, кто ослушался королевского приказа не пересекать границу, ждала казнь. Рик Конаган, конечно, знал об этом, но все равно решился уйти в Даерон. Я так и не получил от него ответа, почему он забрал с собой и жену, и дочь. Если он получил какие-то известия о своем сыне, ну, что он тоже стал нежитью, как-никак оруженосец мертвого короля, то зачем ему понадобилась вся семья? Тогда-то Рик Конаган и открыл Ущелье Тьмы неподалеку от своей Дубовой рощи. Никто не знал об этом подземном туннеле раньше. Считалось, что горы между двумя королевствами совершенно непроходимы.
Лорна поежилась, представив молодую девушку и ее мать в подземном темном переходе, пока Рик Конаган, без сомнений, подгонял их вперед, объясняя, что в этих подземных туннелях нет ничего такого, с чем бы не справился свет факела…
– И вы остановили семью Конагана? – спросила Лорна.
– Конечно, беглецов заметили и даже узнали… Но это был десница короля и он хорошо умел заговаривать зубы тому, кто готов был слушать. Только поэтому их не убили на месте. Рик убедил солдат в невозможном, что сам король, то есть я, послал его на переговоры с Мельгартом. Необъяснимое появление Рика тоже сделало свое дело, ему выдали карету и лошадей, и семья Конагана двинулась вглубь Даерона.
Король задумчиво коснулся трубки, но вспомнив, что табака больше нет, продолжил:
– Конечно, они пустились за ним в погоню, но время было упущено. Когда Ричарда Конагана нашли, ни жены, ни дочери рядом уже не было. Его доставили в Лиаттон, допрашивали и судили, как предателя королевства. Но Ричард… Ох, он производил впечатление сумасшедшего. То, каким ты видела его сейчас, спустя три десятилетия после тех событий, не передает и десятой части того, каким Ричард Конаган был в те дни, когда занимал пост десницы и был самым счастливым мужчиной королевства. Все ждали, что он неожиданно умрет и поднимется нежитью. Даже ставили ставки… А я… Я так и не смог подписать приказ о его казни.
– Что он говорил на суде?
– Он рассказывал о Смерти, которая явилась к нему в дом и звала с собой. Что его бегство не было предательством, наоборот, он остался верен данному возле алтаря обещанию быть вместе, пока смерть не разлучит их. Иногда вполне ясно он говорил о своей жене, но тут же сбивался на судьбу дочери. Он не смог внятно объяснить, куда они исчезли. В последний раз солдаты видели и Рика, и его жену живыми. О том была ли дочь рядом с ними, ответы свидетелей разнились. На все вопросы о детях Рик Конаган отвечал только одно: «Он убил их. Он убил их всех». Разумеется, он говорил о Мельгарте, но все знали, что его сына на войне сразил меч всадников Троллхейма, и король был не причем. А дочь последние полгода и вовсе не покидала особняк Конаганов, это подтвердили слуги и другие свидетели. Я спрашивал Рика, нужно ли организовать их поиски? Я хотел помочь. Но он сказал, что не надо беспокоить мертвых… Около года он провел в тюрьме. Так не могло продолжаться дальше. Я лишил его имущества, оставив ему только один особняк и несколько акров земли вокруг него. Ту самую Дубовую Рощу. По иронии судьбы, неподалеку от Ущелья Тьмы…