Королева мрака
Шрифт:
Лязгнула дверь в коридоре, и Эрик дернулся, одновременно боясь и надеясь, что это Лендер. Однако это оказались стражники с ужином. Опять хлеб и сыр - но на сей раз овощи были с мясом, и каждому заключенному полагался стакан вина.
Несмотря на печальные мысли, Эрик поел с удовольствием, а Ру просто не заметил еды: он свернулся калачиком и впал в состояние полного эмоционального опустошения. Все ели молча, кроме изаланца: он подошел к Эрику и сел рядом.
– Ты думаешь выйти на свободу?
Эрик перестал есть и
– Нет, - сказал он наконец.
– Если бы мы остались тогда... Лицом к лицу с обвинителями... Если бы они увидели рану, нанесенную мечом Стефана... Быть может, тогда - да. А теперь, я думаю, нас либо повесят, либо мы проведем остаток жизни на каторге, бок о бок с тобой.
– А мне так не кажется, - сказал изаланец.
– Почему?
– Та женщина. Отчего-то было важно, чтобы она видела наши мысли, когда мы стояли перед принцем.
– Если она читает мысли, как ты утверждаешь, то это было всего лишь для того, чтобы увидеть, говорим ли мы правду.
– Нет, ее интересовало нечто иное.
– Что?
– Я не совсем уверен. Возможно, что мы за люди.
Эрик доел свою порцию и, с согласия Ру, выпил его вино. Вечер тянулся, и вдруг дверь снова открылась.
Эрик обернулся и, к своему удивлению, увидел Манфреда в сопровождении двух солдат, носящих цвета Даркмура, и еще двух в мундирах гвардии принца.
Барон кивком показал Эрику на дальний конец камеры, где их не могли бы услышать.
Эрик не торопясь подошел туда; солдаты остались у двери, со стороны наблюдая за встречей двух братьев. Эрик молчал, ожидая, чтобы Манфред заговорил первым.
Тот долго его разглядывал, а потом сказал:
– Ну что ж, я думаю, тебе интересно, почему я здесь.
– Я бы сказал, что это очевидная вещь, - ответил Эрик.
– Честно говоря, я сам не вполне понимаю, зачем сюда заявился. Может быть, потому, что я потерял одного брата и скоро потеряю другого, которого совсем не знаю.
– Ты можешь и не потерять меня, брат, - сказал Эрик сухо.
– У принца есть показания свидетелей, и меня защищает весьма толковый адвокат.
– Я слышал.
– Манфред осмотрел Эрика с ног до головы.
– А знаешь, ты очень похож на отца. Зато характер, я думаю, достался тебе от матери. Железный.
– Почему ты в этом уверен?
– Ты никогда не знал нашего отца; во многих отношениях он был человеком слабым, - пояснил Манфред.
– Я, конечно же, любил его, но восхищаться им было трудно. Он избегал ссор - в основном с мамой - и ненавидел бывать перед публикой.
– Манфред насмешливо улыбнулся:
– А вот я, с другой стороны, нахожу, что мне это нравится.
– Стряхнув с рукава воображаемую соринку, он продолжал:
– Не знаю, должен ли я ненавидеть тебя за то, что ты убил Стефана, или благодарить за то, что сделал меня бароном. Но в любом случае мама в данный момент убеждает принца
– Почему она меня так ненавидит?
– спросил Эрик.
– Вряд ли она тебя ненавидит. Боится - более верное слово. Вот кого она действительно ненавидела, так это нашего отца.
– Но почему?
– удивленно спросил Эрик.
– Отец любил женщин, а мама с самого начала знала, что его заставили на ней жениться. Насколько мне известно, после того, как родился я, они лишь формально оставались мужем и женой. Именно мама настояла, чтобы в замке служили только мужчины или уродливые женщины; но что ему стоило найти хорошенькую девицу в дне езды от замка? В этом отношении Стефан - полная его копия. И он был уверен, что причинит тебе боль, если возьмет твою девушку, да еще так, как он это любит.
– Розалина не была моей девушкой, - сказал Эрик.
– Скорее сестрой.
– Еще лучше, - заметил Манфред.
– Если бы Стефан об этом узнал, он получил бы двойное удовольствие. А если бы смог взять твою мать у тебя на глазах - тройное.
– Манфред понизил голос.
– Стефан был порочным подонком, подлой свиньей, ему доставляло удовольствие мучить людей. Уж я-то знаю, поскольку был его братом, и в основном от него доставалось мне. Только когда я сравнялся с ним в силе и смог защищаться, он оставил меня в покое.
– И барон фон Даркмур почти шепотом закончил:
– Увидев его труп, я впал в такой гнев, что в ту минуту убил бы тебя на месте своими руками. Но когда ярость прошла, я осознал, что испытываю облегчение от его смерти. Убив его, ты оказал миру услугу, только мир, боюсь, этого не оценит. Маме не терпится увидеть тебя на виселице, а я... Я думаю, что пришел сюда, чтобы сказать тебе, что по крайней мере один из твоих братьев не питает к тебе вражды.
– Братьев?
– Э, Эрик, ты не единственный незаконный сын нашего папеньки. В Королевстве у тебя, может быть, десятка два братьев и сестер. Но ты - самый старший, и твоя мать постаралась, чтобы все узнали об этом. Мне кажется, что это и есть та настоящая причина, по которой тебя завтра повесят.
Эрику пришлось собрать все свое мужество.
– Еще посмотрим, что скажет принц.
– Ну, разумеется, - ответил Манфред.
– И если тебе каким-то чудом удастся избежать виселицы, когда отбудешь свой срок, напиши мне.
– Он повернулся и пошел к двери, но по пути обернулся:
– Но если хочешь остаться в живых, не появляйся в Даркмуре.
После его ухода Эрик постоял с минуту в раздумье, а потом вернулся на свое место рядом со спящим Ру.
Время тянулось медленно, а Эрик не мог заснуть. Кое-кто из осужденных дремал, но сон их был неспокойным, и только Бигго и Шо Пи, казалось, спали по-настоящему крепко. Двое смертников беспрерывно шевелили губами - молились.