Королева нефритов
Шрифт:
И увидела ее прекрасное лицо.
Высокие скулы, подбородок, похожий на гладкую морскую раковину. Черно-зеленые глаза, которые я не видела с тринадцатилетнего возраста. Вокруг рта и глаз появились незнакомые морщинки. Лицо было мокрым и бледным, я поняла, что она плакала. Но голос оставался все таким же ровным.
— О Боже! — сказала Иоланда.
Опустившись на корточки, я поднесла палец к губам.
— Привет, Лола! — протянула она и тут же прошептала: — Нельзя, чтобы они услышали мое имя!
Подняв на ноги,
— Уйдем отсюда, — сказала я. — Мне нужно с тобой поговорить.
— Уйди — от — меня! — проворчала она.
Слева от меня вдруг раздался голос Эрика — он разговаривал с военными.
— Нет-нет, не надо этого делать! — увещевал он. — Я вовсе не склонен скандалить, тем более с представителями армии.
Повернувшись, я, словно в замедленной съемке, с пугающей отчетливостью увидела военного со шрамом. Зеленая форма прекрасно сидела на его плотной фигуре, на плечах красовались неизвестно что означавшие белые и голубые нашивки. Стоя на разъезжавшихся ногах, он взмахнул рукой, целясь в Иоланду; глаза его слезились, шрам побагровел. Иоланда оттолкнула меня, но с места не сдвинулась. Эрик, однако, сделал шаг в сторону и втиснулся между ними; военный нанес мощный удар, так что тело его изогнулось под каким-то странным углом. Кулак человека со шрамом врезался в скулу Эрика, голова профессора дернулась, и он упал на пол.
Я поняла, что кричу, и кричу очень громко.
Военный с усами отступил назад, второй же навис над Эриком и надо мной, поскольку я прикрыла его сверху. Лежа, я чувствовала исходящее от него тепло; нахмурившись, Эрик сосредоточенно смотрел на меня, словно решал какую-то сложную математическую проблему и никак не мог ее решить. Я подняла глаза. Вид у военного был просто ужасный. Из глаз катились настоящие слезы, лицо дергалось.
— У меня это всегда неплохо получалось! — крикнул он мне. — Я здесь самый крутой. Бегите, пока не поздно!
— Отвяжитесь от нас!
Я изо всех сил вцепилась ему в руку и ударила. Затем схватила его за ногу, военный покачнулся, упал на бедро, повалив один из стульев, и тяжело рухнул на пол. Тогда он сосредоточил свое внимание уже на мне, и я с запоздалым потрясением осознала, что он ударил своим ботинком по моей правой ноге.
— Не трогай ее! — откуда-то издалека послышался голос Иоланды.
— Я здесь самый крутой! — прохрипел военный со шрамом.
Теперь уже все посетители бара вскочили на ноги и вопили изо всех сил.
— Ладно, ладно! — сказал военный с усами. — Мой мальчик не сдержался, только и всего. Он просто слишком много выпил.
Второй военный замер на месте.
— Так откуда она? — спросил старший.
— Не могу вспомнить, — ответил второй.
— Вижу, что не можешь.
Но тут возмущенные возгласы посетителей стали слишком громкими, чтобы не обращать на них внимания.
— Пожалуй, здесь становится
Второй военный посмотрел на Иоланду налитыми кровью глазами и, потерев лицо, встал на ноги, после чего, слегка покачиваясь, двинулся следом.
Иоланда в отчаянии дернула себя за волосы и, бормоча ругательства, вернулась на свое место. Я помогла Эрику подняться и тоже усадила его за стол. Под глазом у профессора быстро набухала кровоточащая шишка.
— С вами все в порядке?
— Не совсем, — ответил он.
— Боже, Эрик!
— Не надо на меня так смотреть. Я чувствую себя прекрасно.
— А с тобой все в порядке? — спросила меня Иоланда.
Я ответила, что да; с ногой было не так плохо, как с нервами.
Иоланда взглянула на Эрика, рот ее скривился.
— Иногда они вот так себя ведут. Для них не важно, что подписаны мирные соглашения. Тридцать лет войны бесследно не проходят.
— Знаю, — сказал Эрик.
Некоторое время мы все молчали, избегая смотреть друг другу в глаза. Стараясь восстановить дыхание, Иоланда продолжала пить свою кока-колу. Общая беседа в баре прекратилась, посетители глазели на нас, хотя и не пытались подойти поближе.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Потасовка привела Иоланду в некоторое замешательство. Лицо ее покраснело, она явно пыталась вновь овладеть собой.
— Что это за люди? — спросила я.
— Не знаю. — Она сжала банку так, что та смялась. — Раньше никогда их не встречала. Но тот, что с усами, наверное, видел меня вместе с отцом.
— Здоровяк неплохо дерется, — заметил Эрик.
Иоланда махнула рукой.
— Лучше бы ты ушла отсюда. Сейчас я не могу разговаривать. — Она швырнула банку на пол. — Я в трауре, — просто и с горечью сказала она.
— Ты знаешь, что мама пропала? И скорее всего в джунглях?
— Мануэль говорил мне. Жаль.
Говоря это, она смотрела прямо перед собой. Лицо ее похудело и стало более серьезным.
— Что ты говоришь? «Жаль»! Моя мама пропала!
— А мой отец умер. И я больше никогда его не увижу.
— Иоланда…
Она по-прежнему смотрела перед собой непроницаемым взглядом.
— Ты давно выбросила меня из своей жизни, Лола. И даже не представляешь себе, что со мной здесь было.
— Я знаю, — возразила я. — Мой отец…
— Твой отец! — фыркнула она. — Давай не будем приплетать сюда отцов. И матерей. Ведь это твоя мать велела тебе больше мне не писать, верно?
Я провела рукой по глазам.
— Так я и думала.
— Прости меня, — секунду помолчав, сказала я и взяла ее за руку.
У нее были изумрудно-зеленые глаза с черным ободком, но под ними проступили синюшные пятна.
— Я не хочу, чтобы ты прикасалась ко мне, Лола, — сказала Иоланда. — Ни ты, ни кто-либо другой.