Королева Теней

Маас Сара Дж.

Рован воздержался от желания затаить дыхание и молчал.

Лоркан одел амулет на шею и спрятал под рубашку.

Вы все умрете. Исполняя этот план или на войне, которая последует после.

Ты уничтожишь ключи, - сказал Рован, - и может, войны не будет.

Надежда глупца.

Война будет. Слишком поздно, чтобы остановить ее сейчас. Жаль, что кольцо не спасет, одного из вас от гибели на стене замка.

Видение, промелькнуло в его голове – став еще хуже, возможно, из-за того что он видел и сделал

сам.

Что произошло с тобой, Лоркан? Что произошло с твоей жалкой жизнью, что ты избрал такой путь?

Он никогда не спрашивал полную версию его истории, его это не заботило. Это никогда не заботило его до сих пор. Раньше, он бы стоял рядом с Лорканом и насмехался над бедным дураком, посмевшим бросить вызов своей королеве.
– Ты лучше, чем кажешься.

Я? Я все еще служу своей королеве, даже если она этого не видит. Кто был тем, кто оставил ее первым, когда хорошенькая женщина раздвинула свои ноги...

Достаточно.

Но Лоркан уже пропал.

Рован подождал несколько минут, прежде чем спуститься вниз, поворачивая кольцо внутри кармана снова и снова.

Аэлина проснулась в постели, когда он вошел, окна были закрыты и занавешены, камин потух.

– Ну что?
– спросила она, слова были едва слышны над шелестом одеял, когда он опустился рядом с ней.

Его острое зрение позволило ему увидеть шрамы на ладони, когда вложил кольцо ей в руку. Она надела его на большой палец, затем пошевелила пальцами и нахмурилась, когда ничего особенно интересного не произошло. Смех застрял в его горле.

Насколько безумен будет Лоркан?
– пробормотала Аэлина, когда они легли лицом к лицу.
– Когда он, в конце концов, откроет амулет и обнаружит там кольцо командира Валгов и поймет, что мы отдали ему подделку?

Демон уничтожил последние барьеры между их душами, как будто они были бумажными, пока не осталась только его крошечная оболочка.

Он не помнил, бодрствовал он или спал, или ел. Действительно, было очень мало моментов, когда он мог видеть своими глазами. Только тогда, когда демон-принц питался заключенными в темницах – когда он позволял есть вместе с ним, пить вместе с ним – это было единственным временем, когда он появлялся.

Независимо от того, имел ли он в тот день контроль -

Какой день?

Он не мог вспомнить то время, когда демона не было.

И все же -

Манона.

Имя.

Не думай об этом – не думай о ней.

Демон ненавидел это имя.

Манона.

Достаточно. Мы не говорим о них, о потомках наших королей.

Говорите о ком?

Хорошо.

Ты готов к завтрашнему дню?
– Аэлина спросила Шаола, когда они стояли на крыше склада, смотря в сторону замка. В лучах заходящего солнца, казалось, что он купался в золоте, переливаясь оранжевым и рубиновым, как если бы уже был в огне.

Шаол молился, чтобы этого не произошло, но…

Настолько готов, насколько могу

быть таковым.

Он старался не выглядеть колеблющемся, слишком остерегающимся, когда прибыл минуту назад, чтобы последний раз обсудить план на завтра, и Аэлина предложила ему присоединится к ней здесь. Наедине.

Она была одета в просторную белую рубашку, заправленную в плотные коричневые штаны, волосы были распущены, и она даже не потрудилась обуться. Интересно, что бы подумали люди о босой королеве.

Аэлина облокотилась на перила, скрестив ноги, когда заговорила:

Ты знаешь, я не поставлю под угрозу другие жизни.

Я знаю. Я доверяю тебе.

Она моргнула, и ему стало стыдно, за шок на ее лице.

Ты жалеешь, - сказала она, - что ты пожертвовал своей свободой, чтобы отправить меня в Вендалин?

Нет, - сказал он, удивляясь, что это была правда.
– Независимо от того, что произошло между нами, я был дураком, служа королю. Мне нравилось думать, что я уеду куда-нибудь.

Он должен был сказать ей – должен был сказать тогда, когда она вернулась.

Со мной, - сказала она, ее голос охрип.
– Ты бы уехал со мной – когда я была просто Селеной.

Но ты никогда не была просто Селеной, и я думаю, что в глубине души, ты знала это, даже раньше, чем все произошло. Теперь я понимаю.

Она изучала его глазами, которые были слишком взрослыми для девятнадцатилетней девушки.

Ты все еще тот же человек, Шаол, которым ты был, когда воспротивился отцу.

Он не был уверен, было ли это оскорблением. Он полагал, что заслужил бы это, после того, что он сказал и сделал.

Может быть, я не хочу быть таким человеком, - сказал он.
– Этот человек тупо следовал приказам, был бесполезен – и потерял все. Его друга, женщину, которую он любил, его должность, его честь. Потерял все и сам был в этом виноват.

Прости, - сказал он.
– За Нехемею – за все.

Этого было недостаточно. Этого никогда не будет достаточно.

Но она мрачно улыбнулась, и посмотрела на тонкий шрам на его щеке.

Я сожалею о том, что порезала твое лицо, когда пыталась убить тебя.

Она снова повернулась к стеклянному замку.

Это все еще трудно, думать о прошлой зиме. Но, в конце концов, я благодарна тебе за то, что ты послал меня в Вендалин, пойдя на сделку со своим отцом.

Она закрыла глаза и сделала неглубокий вздох. Когда она открыла глаза, заходящее солнце наполнило их золотом. Шаол напрягся.

Это значило что-то для меня. Ты и я. Более того, твоя дружба значила для меня что-то. Я никогда не говорила тебе правду о том, кем была, потому что сама не могла столкнуться с этой истиной. Прости за то, что сказала тебе в тот день, в доках – что выбираю тебя – это заставило тебя думать, что если я вернусь, все можно будет исправить. Ситуация изменилась. Я изменилась.