Королева в изгнании
Шрифт:
Только вчера она дала Кривило очередную установку на невидимость, и сегодня, придя к ней, он, само-собой, не видел ее. И она, попытавшись восстановить в себе то острое детское ощущение потерянности и желания быть найденной, дала ему самый, какой только могла, слабый психический посыл... Посыл, окрашенный жаждой быть обнаруженной. И в конце сеанса Кривило вновь увидел ее!
Совпадение? Он и без того увидел бы ее сегодня... Или главную роль сыграли его собственные способности гипнотизера? Или, может быть, все-таки, это сделала она?!
Как бы там
Как и обещал Берман, Кривило пришел на следующий день. И эксперимент, который Маша провела немедленно, стал их самым большим успехом. А именно: сначала она дала ему слабый посыл на исчезновение, а затем - посильнее, на появление. И все получилось! Сначала она стала для него невидимой, но тут же появилась опять.
Голова раскалывалась от боли, но Маша чувствовала себя на вершине блаженства. Хотя, конечно, не было никаких гарантий, что она сможет теперь снять "чары" с того, кого загипнотизировала давно и сильно... Но "лед тронулся, господа присяжные заседатели!"
Вечером того же дня Маша впервые прогулялась по парку медицинской академии, куда ее определил Берман. Прохаживаясь с ним под руку, она более всего была занята попытками преодолеть свое неприязненное к нему отношение.
Внешне все выглядело вполне понятно: они были нужны друг другу, они заключили джентльменское соглашение. Но беспокоили Машу два дополнительных обстоятельства. Вместо того, чтобы относиться к нему с холодной деловой сдержанностью, она то ненавидела, то симпатизировала ему. Это раз. И два: она помнила о том, что рассказала о нем Соня. А ведь они с ней похожи, как две капли воды...
Именно от этих мыслей он и отвлек ее, прикрикнув:
– Маша! Ты не слушаешь! А ведь все, что я говорю, тебе понадобится в работе!
– Не зовите меня Машей, - она снова перешла на "вы".
– Так меня зовут только самые близкие друзья.
– Ну извини... Как же тебя называть?
Действительно...
– Мария Павловна?
– он поморщился.
– Уж очень официально. Не хотелось бы.
Насколько Маша поняла, ее функциями в ведомстве Бермана будет подглядывание и подслушивание. То есть, хотя и на новом, так сказать, "правительственном" уровне, но все-таки это - то, чем она занималась в Питере с самого начала, еще "до Атоса".
– Мери. Зовите меня Мери, - она с вызовом глянула на своего спутника.
Он пожал плечами.
– Пусть будет. Так вот, Мери. Твоей первоочередной задачей будет...
Да-а-а... Задачка оказалась не из простых. Нужно было постепенно стать невидимой для всех абсолютно лиц, приближенных к Президенту. Включая и его самого. Это - несколько сотен человек!
– Но ведь я не сразу исчезаю! Они должны сначала увидеть меня! Они же сразу начнут подозревать...
– Да-да, нужно хорошенько продумать твою тактику. Как-то этот скользкий момент обойти можно. Вопрос - как? Вот, если бы это было не правительство, а, например, коллектив завода, все было бы просто. Мы бы устроили для него цирковое
– Очень у вас все просто получается. Вы забыли, что с каждым я должна работать ИНДИВИДУАЛЬНО. А после трех-четырех подряд у меня начинает башка раскалываться!
– Ох-ох-ох, - Берман сокрушенно покачал головой.
– Как же быть-то?
– Не знаю, не знаю. Вам надо, вы и думайте.
– И придумаю. Пока ты окончательно окрепнешь, что-нибудь придумаю.
Они присели на скамейку возле спального корпуса.
– А когда снова появится Кривило?
– поинтересовалась она.
– Должен тебя огорчить. На днях он отправляется в Штаты, на какой-то симпозиум. И еще намерен там погастролировать. Так что это, похоже, надолго. Но как только он вернется, сразу примчится к тебе. Даю слово.
Ей очень хотелось сказать что-нибудь язвительное по поводу цены его слову, но не признать она не могла: все свои обязательства он пока что выполняет. Потому, помолчав, она вернулась к самой насущной теме:
– Ну ладно. Допустим, я стану невидимой для всего правительства, для охранников и всех прочих. Дальше что? Я буду за ним следить, охранять или, наоборот - убивать?
Берман закатил глаза и скривился:
– Мери, крошка! Много будешь знать - скоро состаришься. Твое дело стать невидимой для всего Белого дома и быть готовой выполнить любые мои указания. А охранять или убивать... Будет зависеть от его поведения. И ясность наступит уже очень-очень скоро...
2
– Алло! Здравствуйте! Это Соня?
– Нет, это сонина мама. Что ей передать? Кто ее спрашивает?
– Это Маша.
– Маша?! Ну как ваше здоровье? Соня мне много о вас рассказывала. Как вы себя чувствуете?
– Все хорошо. А когда она появится?
– Часов в семь. Что ей передать?
– Ничего, я позвоню позже еще раз. Пусть дождется моего звонка.
– Хорошо, она обязательно дождется...
Маша положила трубку. В кабинете Бермана стояла обычная уютная полутьма.
– И ты уверена, что она добровольно согласится работать с нами?
– с сомнением произнес Илья Борисович.
– Конечно.
– Я иногда просто боюсь тебя.
– Правильно делаете.
Созвонившись с Соней, Маша договорилась встретиться с ней завтра возле школы. На следующий день Берман отвез Машу в Репино. Оставляя ее перед школой, он явно волновался.
– Да не сбегу я, клянусь!
– сказала она, выходя из машины.
– Ладно бы, только в этом было дело. Но ты не забывай еще, что за тобой охотятся...
– Вы же закрыли мое дело.
– Но Деева-то - на свободе. К тому же, не исключено, что кто-то еще желает, как я, воспользоваться твоими услугами. Думаю, мне следует наблюдать за тобой, находясь где-то неподалеку.
– Это очень усложнит разговор с Соней. Давайте-ка, делайте, что я сказала. Подъезжайте сюда ровно через полтора часа, никуда я не денусь. Она хлопнула дверцей.