Королева в изгнании
Шрифт:
– Мери, - раздался хриплый шепот.
Она подбежала к Берману, склонилась над ним...
– Мери, - прошептал он еще раз.
– Беги. Мы проиграли... Я хотел сказать тебе... Я тебя...
– И тут он дернулся и затих. Кровавая пена тонкой струйкой выплеснулась изо рта.
Маша стиснула зубы. Нет, плакать я буду потом... Выпрямившись, она прошла в торец стола и заглянула под него. Господин президент, прислушиваясь и не решаясь показаться на свет, мелко трясся там.
Маша вынула из сумочки один из двух оставшихся пистолетов. Президент выпучил глаза.
– Не-е-ет!!!
– тоненько заверещал господин президент.
– Не-е-ет!!!
Красное лицо пьяницы. Знакомые с детства налитые кровью глаза... Такие глаза Маша видела в детстве, по пятницам, когда Степан Рудольфович тискал ее на коленках.
– Нет!
– пискнул старик еще тоньше. И Маша вдруг поняла, что не сможет нажать на курок.
Пистолет, висящий перед носом президента, внезапно со звоном упал на пол. Раздался чмокающий звук, и президент почувствовал на лице влагу. Он утер лицо и посмотрел на руку. Это была слюна.
Крики, стоны, беготня, рев тревожной сигнализации - все это не касалась Машу. Невидимка шла мимо бегущих омоновцев, мимо докторов и просто аппаратчиков... Она миновала одну, другую дверь...
Через несколько минут ее уже не было в Белом Доме. Сюда она добралась в машине Ильи Аркадьевича, выскочив из гостиницы без шубки...
До "России", чтобы не продрогнуть, ей пришлось бежать.
МАША
1
– Если бы я сам не видел фотографию в газете, я бы решил, что ты начиталась плохих детективов, - сказал отец, туша четвертую подряд сигарету.
– Но я не понимаю: почему ты не рассказала обо всем этом раньше?
– Я рассказывала!
– деланно возмутилась Маша.
– Помнишь, я же прямо так и сказала тебе: "Папа, я граблю банки и сберегательные кассы..."
Варвара Сергеевна улыбнулась своей мягкой тихой улыбкой и, поднявшись со стула, сказала:
– Между прочим, Паша, я помню. Ты сам мне рассказывал, как она это тебе заявила...
– Нет!
– возмутился Павел Иванович, - в тот момент это было подано как шутка! И, между прочим, довольно глупая. Не мог же я всерьез принять эти слова, когда не знал, что моя дочь - невидимка! Это коварный, очень коварный прием: говорить правду так, чтобы все думали, что ты лжешь, и именно таким образом скрывать правду!
– Не кипятись, - Варвара Сергеевна положила ему на плечо руку, - вон, чайник вскипел. Пойду заварю.
– И вышла из комнаты.
Он снова закурил.
– Ну и что ты собираешься делать дальше. Ты, несмотря на юность, напрочь погрязла в криминальной среде. И это моя дочь - дочь известного в стране юриста!..
– Да нет, папа, ты не прав... Из криминальной среды я уже выбралась. На мне ничего не висит. Берман позаботился...
– О-о-о, Берман!..
– Папа закатил глаза, - о коварстве и хитрости этого персонажа ходят легенды. Он умеет так поставить дело...
– Умел, - поправила Маша.
– Да, прости. Умел.
– Он осекся, поскреб бороду.
– И все-таки
Варвара Сергеевна вошла с подносом - чайник, чашки, вазочка с вареньем.
– Паша, - остановила она мужа.
– Ты отец не президента, а вот этой девочки. Задумайся-ка лучше о ее судьбе.
– Я задумался, - обиженно буркнул Павел Иванович и принялся мрачно и шумно прихлебывать чай.
– А по-моему, и думать нечего, - пожала плечами Маша.
– Поеду домой, закончу вечернюю школу, а потом - буду поступать.
– Куда, если не секрет, - поинтересовалась Варвара Сергеевна.
– Я пока не решила... Если по опыту, то самое лучшее - на юрфак.
Отец оживился:
– Все-таки есть в тебе что-то от меня!
– Да, но на самом-то деле я, наверное, не буду на юридический поступать. Мне это не очень нравится.
– А что тебе нравится?!
– вновь насупился отец.
– Боюсь, я воспитал социально-инфантильного иждивенца.
– А может быть, Маша, стоит подумать о том, как с пользой для себя и для общества употребить твои необычные способности?
– поспешила предложить Варвара Сергеевна, предотвращая обиженный ответ Маши, что, мол, "воспитывал меня, папочка, не ты..."
– Я думала об этом. Но ничего такого не нашла. Обязательно что-то детективное. А мне этого уже вот так хватило, - провела Маша рукой по горлу.
– Не знаю. В конечном счете, эти способности мне только мешают. Вот, Соня, она ведь точно такая же, как я, но она твердо знает, что будет врачом... А у меня - все перепуталось!
– Может быть, именно с Соней тебе и стоит поговорить об этом? По тому, что ты о ней рассказывала, мне показалось, что вы похожи не только внешне.
– Да, наверное, - задумалась Маша.
– Я прямо сейчас им позвоню!
Она вышла в коридор, набрала номер.
– Алло, здравствуйте! Это Маша. Соня дома?
– Маша?!
– отозвалась сонина мама, и по ее тону Маша сразу почувствовала, что происходит что-то неладное.
– Маша, Соня исчезла. Она вчера не вернулась из школы! Я обзвонила все больницы и морги. Кабинет вашего Бермана не отвечает, в гостинице, в Москве живет кто-то другой, и про вас ничего не знает! Где она может быть?!
– В любую секунду она могла сорваться на рыдания.
– Я думала, может, она снова срочно понадобилась в Москве? Я по радио слушала про какое-то покушение и подумала...
– Нет, я не видела ее с тех пор, как она уехала домой. Я сейчас позвоню нашим общим знакомым, вдруг они что-нибудь знают. А потом перезвоню вам.
– Пожалуйста, Маша! Я не буду отходить от телефона!
Маша нажала на кнопку сброса и тут же набрала номер Гоги.
– Длинные гудки. Маша уже собралась было повесить трубку, но тут ей все-таки ответили.
– Да?
– глухо прозвучал женский голос.
– Это вы, Амалия?
– Да. А это...
– Это Маша. Позовите Гогу!