Королева в ожидании
Шрифт:
И даже если она останется в живых, будет ли курфюрст также страстно привязан к ней, когда она появится после болезни испещренная пятнами оспы?
Мадам фон Рёхлиц была в отчаянии. Дочь для нее – средоточие надежд. Мадам строила планы, мечтала, и ее заветные мечты чуть было не осуществились… Мать Магдалины не сомневалась, что даже если Иоганну Георгу не удастся провести закон о многоженстве, то попытки отравить Элеонору рано или поздно увенчаются успехом. И вот теперь все могло рухнуть.
Каролина тоже услышала разговоры о болезни графини фон Рёхлиц, которые
Жизнь казалась девочке непостижимой. Всего несколько дней назад ее мать буквально стояла на пороге могилы, а Магдалина фон Рёхлиц торжествовала. Но один небольшой удар судьбы – и они поменялись местами.
Каждого будто подхватило и подняло на невыносимую высоту тревожного ожидания.
В Довер-хаусе Элеонора больше не думала о неотвратимой смерти. А в Дрездене мадам фон Рёхлиц боролась в своих апартаментах со злой судьбой. Магдалина металась в бреду у себя в спальне. Слава Богу, она не осознавала своего положения.
Иоганн Георг собрал докторов и потребовал, чтобы они сказали ему, что это не оспа, что его любовницу поразила не самая страшная болезнь. Доктора очень печалились, что не могут подчиниться его требованию. У них не было ни малейших сомнений, что графиня заболела оспой. Сначала он накинулся на них, а потом, дав выход своей ярости, заплакал. Его красавицу Магдалину постигло наказание, которое уносит жизнь. А в тех случаях, когда жертву удается спасти, болезнь навсегда уносит красоту. Ну почему это случилось с ним и с Магдалиной?! Ведь у них были такие прекрасные планы на будущее!
Но это случилось.
– Не дайте ей умереть! Все, что угодно, только не это. Я хочу увидеть ее. Я хочу с ней поговорить.
– Ваше Высочество, – сказали доктора, – вам нельзя входить в ее апартаменты. Это очень опасно. Вы же знаете, какая это ужасная болезнь.
Но Иоганн Георг не стал слушать врачей. Он ворвался к ней в спальню, взял любимую на руки и прижал к груди.
– Послушай меня, Магдалина, – кричал он. – Ты должна поправиться. Не имеет значения, если оспа изуродует тебя. Мне все равно, только бы ты жила. Я хочу, чтобы ты жила, понимаешь?
Но она только смотрела на него помутневшими глазами, и по всему дворцу разносились его горестные крики.
Магдалина фон Рёхлиц умерла.
Когда новость привезли в Довер-хаус, то наступила вроде бы передышка. Слуги, получавшие приказы от курфюрста, теперь не знали, как поступить.
Здоровье Элеоноры начало быстро поправляться. Но опасения не рассеялись. Каролина прекрасно осознавала ненадежность их положения и ждала, что будет дальше.
До нее доходили слухи, что дрезденский двор в трауре, что сраженный горем курфюрст заперся в своих апартаментах и его никто не видит.
Но вскоре пришла еще более потрясающая новость.
Иоганн Георг заразился оспой от своей любовницы и теперь лежал в кризисе.
Через несколько дней он умер.
Тень убийства, витавшая над Довер-хаусом, исчезла. Элеонора
В Дрездене правил новый курфюрст. Август Фридрих занял место старшего брата с твердым намерением придать двору еще более скандальную известность, чем раньше. У него не было времени думать о вдове брата. И поскольку она не докучала ему, то он не выгонял ее из Довер-хауса. Дворец находился чуть ли не на окраине Дрездена, но все же был достаточно далеко, чтобы не мозолить глаза новому властителю. Поэтому вдовствующая курфюрстина могла оставаться в нем, сколько пожелает.
Элеонора оправилась от болезни, но то, как покойный муж обращался с ней, не прошло бесследно. Здоровье Элеоноры было подорвано.
Но все равно они с Каролиной радовались, что теперь можно не бояться. Проходили дни и недели, и воспоминания о кошмарном существовании, которое они вели в Дрездене, постепенно изглаживались из памяти. Жизнь в Довер-хаусе была монотонной, мирной и спокойной. Такую жизнь по достоинству могут оценить только те, кто долго был лишен ее.
– К нам должен приехать твой брат, – однажды сказала дочери Элеонора. – Нехорошо, когда семья разделена.
Так в Прече появился Вильгельм Фридрих, очаровательный мальчик девяти лет. Он так радовался, что снова может быть вместе с матерью и сестрой.
«Какой он еще маленький», – подумала Каролина, и впечатления от жизни при дворе отчима всплыли в ее памяти.
«Пережив такое, – решила она, – я уже никогда не смогу почувствовать себя юной».
Каролина усердно занималась. Она никогда не прогуливала уроки, потому что боялась остаться невежественной.
Жизнь круто изменилась, теперь Каролине казались важными такие простые вещи: сумеет ли она правильно решить математические задачи? Хорошо ли у нее получилась вышивка? Знает ли она, когда надо говорить, а когда – молчать? Когда поклониться, а когда сделать реверанс?
Никто особенно не интересовался, сидит ли она в классной комнате или гуляет в саду Довер-хауса. Если бы ей захотелось, она могла бы надолго уходить из дома и бродить одна по полям и рощам. Но Каролина знала: нельзя пренебрегать уроками. Когда-нибудь она снова встретит курфюрстину Софию Шарлотту, и эта дама будет поражена, если обнаружит, что Каролина ничему не научилась.
Ей надо сидеть над книгами. У нее плохой почерк, а грамотность и того хуже.
– Я должна научиться писать красиво и грамотно, – сказала она себе. – Нельзя разочаровывать курфюрстину Софию Шарлотту.
И в один прекрасный день пришло письмо от курфюрстины Софии Шарлотты. Элеонора показала его дочери.
– Какая она добрая! – воскликнула Каролина.
– Ее мучает совесть. Если бы не она и ее муж, я бы не вышла замуж.
– Она думала, что так для вас будет лучше.
– Со стороны все кажется проще.
– Но вас же не могли выдать замуж против вашей воли! Элеонора вздохнула и прекратила спор.
– Теперь она приглашает нас навестить ее в Люценбурге.
– Когда? – Каролина сжала руки.