Королева в ожидании

Холт Виктория

Нередко, перед тем как лечь спать, курфюрст заглядывал в салон к жене, где жизнь только начиналась. Он ненадолго оставался там, слушая музыку молодого человека по фамилии Гендель, которого жена открыла и которому пробивала дорогу к славе. Она постоянно кого-то открывала и постоянно возносила кого-то на вершину славы. В другие вечера он вставлял несколько фраз в споры ее гугенотов или католиков, или в беседу с Лейбницем, который был одним из самых выдающихся философов тех дней. Но курфюрст долго не засиживался, потому что за день слишком уставал и, слушая их ученые беседы, только зевал. Да и потом он чувствовал себя нежеланным в ее салоне.

Каролина

остро ощущала его неприязнь и всегда испытывала облегчение после его ухода. Она часто думала, что их счастливый дом был бы еще ближе к совершенству, если бы в нем не жил курфюрст.

Но с годами девочка становилась мудрее и понимала, что минуты, которые они проводят с Софией Шарлоттой вдвоем, не казались бы такими великолепными и удивительными, если бы удовольствие длилось вечно.

Что касается Софии Шарлотты, то она терпеливо выносила необходимость помпезных церемоний, к которым не испытывала расположения, и смирилась с тем, что она замужем за человеком, которого не способна любить. Гораздо большую тревогу у нее вызывала буйная натура единственного сына. Но она отворачивалась от этих забот, как и от всего неприятного, и каждый день проводила вдвоем с Каролиной.

Золотые годы уходили, Каролина выросла и превратилась в красивую молодую женщину.

* * *

В Берлине самым большим другом Каролины после Софии Шарлотты был Готфрид Вильгельм Лейбниц, и от него она впервые многое узнала о семье своей покровительницы в Ганновере.

Он приехал из Ганновера в Люценбург с визитом к Софии Шарлотте и привез ей письмо от ее матери, герцогини Софии. Когда Каролина подружилась с Лейбницем, ему уже было ближе к шестидесяти. Признанный в Европе как один из самых великих мыслителей, он занимался философией и математикой и первоначально снискал известность в двух университетах, а позже завоевал славу идеями, высказанными в своих трудах.

Мать Софии Шарлотты, курфюрстина София, пригласила его в Ганновер, и Лейбниц, ценивший деньги и положение в обществе, позволил соблазнить себя и поменял университет на двор герцога, где он надеялся сделать себе состояние.

Герцогиня София поручила ему архивы ганноверского дворца, и одной из его главных обязанностей стало прославление Ганноверской династии.

София больше всех своих детей любила дочь, Софию Шарлотту, и, желая сделать ей приятное, послала Лейбница в Люценбург.

София Шарлотта охотно представила его своей компании философов, и Лейбниц пришел в восторг, попав в такое очаровательное место. Он обычно сидел в увитой зеленью беседке и дирижировал дискуссией между католиком Вотой, пастором-гугенотом Бособром и вольнодумцем из Англии Толендом. София Шарлотта и Каролина слушали и потом высказывали свое мнение. Дискуссии проходили очень интересно, и София Шарлотта часто говорила, что если бы во всем мире царил такой же здравый смысл, как в ее беседках и салонах, то не было бы религиозных кровопролитий, потому что мужчины утверждали бы свои взгляды аргументами, а не пытками и кольями.

И хотя Лейбницу нравилось в Люценбурге, он часто с восторгом рассказывал о Ганновере.

Между тем сын маркграфини, Фридрих Вильгельм, с каждым днем вел себя все более буйно и упрямо, и София Шарлотта поделилась с Лейбницем своей тревогой по поводу характера мальчика. Каролина присутствовала при этом разговоре.

– По-моему, он растет совершенно неуправляемым, – вздохнула София Шарлотта. – Гувернеры и преподаватели не имеют над ним никакой власти.

Каролина нахмурилась, увидев свою обожаемую Софию Шарлотту такой

взволнованной. Мальчик действительно вызывал тревогу. Хотя он был на несколько лет моложе ее, но уже начал обращать внимание на воспитанницу матери. Каролина вспомнила эпизод, случившийся несколько дней назад. Принц так сильно дернул ее за волосы, что она вскрикнула от боли. Ухватив за волосы, он подтянул ее к себе и попытался поцеловать. Когда она запротестовала, он расхохотался.

– Рано или поздно мать попытается нас поженить, так что мне надо сначала попробовать, какая ты на вкус, – насмешливо проговорил он.

– Ты слишком дерзкий, – возмутилась Каролина.

– А ты, мадам Каролина, слишком надменная. Тебе бы надо упасть на колени и умолять меня жениться.

– Такого я не сделаю никогда. Я никого не намерена умолять… и меньше всего тебя.

– Хотел бы я знать, почему меньше всего меня? Ты должна быть очень благодарна судьбе… если когда-нибудь сумеешь заполучить меня в мужья. Ты понимаешь, что придет время и я стану королем Пруссии? Что молчишь, мадам Каролина?

– Мне жалко Пруссию.

Каролина повернулась к нему спиной и пошла по дорожке.

– Не беспокойся, мадам Каролина, – закричал ей вслед принц. – Отец никогда не позволит мне жениться на тебе. Ты никто… Полное ничтожество! Ты не подходишь для брака с королем Пруссии.

Да, этот несносный мальчик не нравился Каролине. Она только жалела, что София Шарлотта так сильно беспокоится за него, что, впрочем, было понятно, ведь он ее единственный сын… Ее родной сын, который так отличается от приемной дочери.

Теперь Каролина сидела и внимательно слушала, что мать принца говорила Готфриду Лейбницу.

– Здесь его некому дисциплинировать, – высказал свой вердикт Лейбниц. – Нет других мальчиков, равных ему. Придворные и дворяне, среди которых он проводит время, благоговеют перед ним. С ним должны жестко обращаться равные. Почему бы вам не послать его в Ганновер, где он будет среди своих кузенов?

– Вы думаете, Ганновер… в это время… подходящее для него место?

– Лучшее из возможных. Там он, вероятно, подружится со своим кузеном Георгом Августом и обнаружит, что не всегда можно делать, что хочешь.

– Я часто думаю о бедных детях. Они сильно скучают по матери?

– Прошло много времени с тех пор, как они видели ее.

– Но они же знают, что ее держат в тюрьме в Олдене! Они никогда не спрашивают о ней? Не хотят ее видеть?

– О да, Георг Август часто говорит о ней. Я слышал, что он всегда вспоминает ее добрыми словами и клянется спасти.

– А мой брат?

– Принц ведет себя так, будто у него никогда не было жены. Он вполне доволен нынешним положением. У него есть наследник, Георг Август, и дочь София Доротея.

– Но ведь она названа в честь матери, и ее имя должно напоминать ему жену.

– Он не показывает вида и… продолжает развлекаться…

– С Эрменгардой Шулемберг?

– Она остается его фавориткой. София Шарлотта вздрогнула.

– И вы думаете, что моему сыну будет лучше в Ганновере!

– Там ваша мать, она позаботится о нем.

– Да, – вздохнула София Шарлотта, – там моя мать.

В результате Фридрих Вильгельм был отправлен в Ганновер.

* * *

Когда Готфрид Лейбниц не обсуждал с Каролиной серьезных проблем, он любил посплетничать. Он восхищался герцогиней Софией, матерью Софии Шарлотты, и охотно болтал о Ганноверском дворе. А так как Ганновер был когда-то домом обожаемой Софии Шарлотты, то Каролина с живым интересом слушала рассказы Лейбница.