Королева Варваров
Шрифт:
— Спасай дружину, король, — крикнул он, — народ наш уже не спасёшь.
— Неужели боги обманули меня? — спросил король жреца.
— Спасай свою жизнь, — ответил Мэрлок, — сейчас не время искать советов богов. Они на небе, а мы на земле.
Невыразимая тоска появилась в глазах Венуция, когда он в последний раз глянул на поле битвы и ещё раз убедился, что дальнейшая борьба приведёт лишь к гибели его или плену. Даже больше, если в сию минуту он не подаст сигнал к бегству, то римляне не выпустят из своих рук ни одного человека.
— Да будут прокляты римляне! — с болью вскричал Венуций. — И боги, которые даруют им победу, прокляты тоже. Уходим, братья. Час нашей победы ещё не настал.
С этими словами король направил коня на запад. Дружинники, которые были
— Нет смысла стремиться туда, Венуций, — сказал он.
— Поднимись на этот холм, — друид указал на маленькую возвышенность в форме головы лося, — и ты увидишь, что там, где наш народ ждал от нас свободы, теперь хозяйничают наши враги.
Король и жрец поднялись на холмик и увидели ужасающее по своей трагичности зрелище. Бриганты, надежда и гордость Британии, гибли и попадали в плен к не знающему жалости врагу. Обоз, в котором находились не меньше тридцати тысяч бригантов, был окружён римской пехотой, и римские легионеры с помощью воинов Веллоката и конных галлов сгоняли народ в одну массу. Тех, кто оказывал сопротивление, нещадно уничтожали, невзирая на пол и возраст. Десятками горели повозки. От шкур, которые их покрывали, шёл невероятно чёрный дым. Он уже закрыл половину неба. В некоторых местах, казалось, наступила ночь. В огонь этих повозок, разъярённые легионеры бросали стариков, грудных и малолетних детей, которые в будущем походе на рынок рабов будут скорее обузой, чем выгодным товаром.
— О, мой бедный народ! — воскликнул Венуций, когда увидел всё это. — А что же с моей женой и сыном? Я не могу оставить их римлянам. Разве я смогу жить с сознанием, что оставил их на погибель или рабство римское? Лучше своей собственной рукой убью их, чем допущу это.
И король действительно сделал движение, чтобы броситься в сторону обоза. Мэрлок встал перед ним, полный решимости остановить вождя варваров в его безумном поступке.
— Не делай этого, благородный Венуций, — сказал он. — Твоя жена и ребенок никогда не попадут в руки римлян. Когда я увидел, что орлы побеждают, я послал к ним твою сестру, чтобы та спасла твоего сына и королеву, или убила бы их, если не будет возможности спасти. Так что надейся на милость богов, на силу и находчивость Суль.
Венуций был поражён. Он так крепко дёрнул поводья своего коня, что тот встал на дыбы, и чуть было не выкинул седока на землю, лишь сила и ловкость позволили королю справится с ним.
— Спасайся, — продолжал настаивать друид, — впереди борьба, и нам ещё рано складывать оружие. Бриганты слишком большой народ, чтобы победить его в одном сражении. Ты ещё нужен Британии, поэтому смири скорбь и спасайся.
Ни слова не сказал Венуций, но по его лицу текли слёзы, словно он изнеженный римский юноша, а не вождь дикого и сурового народа, который привык проливать кровь, свою и чужую, но только не слёзы. Огрев плёткой коня, он помчался со скоростью, недоступной римским лошадям.
Мэрлок поехал за ним.
— Беги, король, беги, — бормотал он. — Забудь свою римлянку. Мсти римлянам за неё, бейся с ними, пока не победишь или не погибнешь, и не считай себя могущественнее касты друидов. А королева… Пусть её жизнь будет моей жертвой Бригантии…
Актис видела со своего высокого места всю картину боя и не знала, что ей надо чувствовать и кому желать победы. На одной стороне был отец её ребёнка. Живой и реальный. На другой, родной ей мир цивилизации. Там был человек, которого она любит. Только вот любит ли он её после всего, что произошло? И там ли он вообще. Сердце королевы бригантов одинаково трепетало, когда наступали варвары, и когда римляне отбивали их смелые атаки и сами завоёвывали пространство боя. От волнения Актис почти не могла стоять на ногах и поэтому перебралась в повозку, хотя из той было хуже видно. Чтобы унять дрожь в руках, она обняла
Когда уже стало окончательно ясно, что варвары потерпели поражение, в обозе началась страшная паника. Находившиеся в нём люди поняли, что их спасение теперь в бегстве. Но понять это было легче, чем сделать. Так как среди бригантов в обозе почти не было здоровых взрослых мужчин, то, естественно, никакого организованного бегства предпринято не было, а лишь толкотня, давка и заторы, которые образовывались сразу же, как только сотни повозок одновременно тронулись по направлению к северу. Люди кричали, бегали и метались, как безумные по лагерю, и лишь десяткам удалось вырваться из его границ и избежать неминуемой участи — потерять свободу.
Актис стало страшно. Она забилась в самый дальний угол повозки и молча ждала дальнейших событий.
Вскоре в лагерь ворвались римляне и дружинники Веллоката с конными галлами, германцами и испанцами. Сразу же начались пожары и истребления беззащитных женщин, стариков и детей.
Повозка, где была Актис, стояла в стороне от основных масс варварского обоза, на подножии одного из холмов, и её не коснулись ни пожар, ни первое нападение римлян. Поэтому молодая женщина видела всё, что происходило, и сердце её трепетало от страха за свою жизнь и жизнь своего ребёнка. И когда она увидела около себя Суль, то обрадовались так, словно уже все опасности остались позади. Сестра короля шла медленно, словно не была уверена, правильно ли она идёт. Глаза её шарили вокруг, словно что-то искали. На то, что творилось внизу, на поле битвы и в лагере, она не обращала внимания. Бригантка искала Актис и не могла её найти. Повозок было много и ни одного человека вокруг, потому что все королевские слуги, рабы и служанки удрали отсюда, как только увидели, что победы бригантам не видать. В постыдном своём бегстве никто из них не вспомнил о королеве и маленьком наследнике Бригантии. Но за своё предательство они жестоко поплатились, нарвавшись через несколько шагов на конницу Веллоката, они без пощады все до одного были порублены своими же сородичами. На королевский обоз из двадцати повозок Веллокат не обратил внимания, думая, что там больше никого не осталось, и дал приказ напасть на основной лагерь.
Актис могла после этого убежать вместе с сыном, но от волнения у неё не было сил для этого. Она не знала, что путь для неё открыт, потому что из своей повозки видела лишь только то, что творилось впереди.
Суль уже готова была повернуть назад, чтобы поискать Актис среди беглецов, но в эту секунду её окликнул голос. Ещё не повернувшись на оклик, Суль уже узнала голос Актис. Она схватилась за меч и, не говоря ни слова, пошла к королеве.
— Как хорошо, что ты пришла! — радостно встретила подругу Актис. — Мне так страшно тут одной. Ты пришла спасти нас?
— Да, я пришла за королевичем и за тобой. Скорее отдай мне мальчика и следуй за мной. Мы уйдем в лес.
Актис совсем не хотелось давать сына кому-нибудь в такую опасную минуту, но что-то во взгляде Суль было такое, что заставило её это сделать. Она протянула ребёнка бригантке, но когда та хотела взять его, Актис вдруг прижала сына к себе и произнесла:
— Нет, Суль, я сама понесу его. У меня достаточно сил для этого. Когда ты рядом, мне не так страшно.
Девушка побледнела от гнева, что её приказ не был выполнен.