Королева Виктория
Шрифт:
Великого князя я нашла очаровательным. Он был очень хорош собой и держался с большим достоинством. Я думаю, что я ему понравилась, как и он мне. Я вспомнила о визитах немецких кузенов, до того, как я взошла на престол. Какие они были веселые и как мне было скучно, когда они уехали. Я несколько виновато вспомнила об Альберте. Он мне так понравился, что я даже примирилась с возможностью замужества. По правде говоря, тогда я почти радовалась такой перспективе. Но теперь я чувствовала себя совершенно по-другому! В те дни, когда я, по сути, была маминой пленницей, я радовалась любой перемене… чем бы и стало для меня замужество.
Он был великолепный танцор. Он научил меня танцевать мазурку — чудесный танец, которого я еще не видела. Он научил меня танцевать и гросфатер, очень популярный в Германии. Мужчины должны были прыгать через натянутый носовой платок, что требовало большой ловкости, так что некоторые падали. Я так смеялась! Мы танцевали до двух часов утра, и потом я не могла спать от возбуждения, вспоминая, как прыгал великий князь и как падали некоторые кавалеры. Это было очень забавно, и я все более располагалась к цесаревичу.
Я написала о нем дяде Леопольду, который отвечал мне холодно, умоляя меня не спешить. Я поняла, что он думал об Альберте. Лорд Мельбурн тоже относился ко всему критически. Я сказала ему, что мне было полезно развлечься, у меня было так много неприятностей последнее время.
Лорд Мельбурн сказал, что развлечения не всегда желательны, когда потом за них приходится расплачиваться.
Я нуждалась в развлечениях, может быть, потому что в глубине души я была неспокойна. Я вышла из состояния очарованности всем. Я поняла, что жизнь иногда преподносит неприятные сюрпризы. Как, например, история с леди Флорой. Она по-прежнему жила во дворце. Дамы, встречая ее в коридорах, говорили, что их бросает от нее в дрожь. Она походила на выходца с того света и смотрела на всех пристальным обвиняющим взглядом. Те, кто в свое время особенно сплетничал о ней, на самом деле боялись ее.
Она преследовала меня как тень. В газетах по-прежнему сообщались слухи, и семейство Гастингс требовало удовлетворения; будучи тори, они не могли предать дело забвению.
В палате лордов лорд Брум постоянно нападал на лорда Мельбурна и его правительство, делая гнусные намеки обо мне и моей симпатии к премьер-министру. Эти мерзкие лицемеры настаивали на своей верности королевской власти, нападая в то же время на королеву. Дело о дамах королевской опочивальни тоже не забывалось. Ситуация оставалась напряженной. Герцог Веллингтон посетил меня по делу сэра Джона Конроя.
— Я долго старался положить конец этому, мэм, — сказал он. — Я придерживаюсь мнения, что лучше всего было бы удалить его из страны, и я прилагаю все усилия, чтобы прийти с ним к соглашению.
Это было такое облегчение. Я чувствовала, что, как только я избавлюсь от этого человека, все мои неприятности закончатся.
— Нам придется выдавать ему пенсию в 3000 фунтов в год и предложить ему пэрство. Лорд Мельбурн примет к этому меры, и его сделают пэром Ирландии.
— Если он станет пэром Ирландии,
— Разумеется, мэм, — сказал герцог. — Но похоже на то, что пэрство ему придется долго ждать, а когда этот момент наступит, в стране может быть другой премьер-министр, который не сочтет себя обязанным соглашаться на условия, согласованные с его предшественником.
Мысль о том, что может быть другой премьер-министр, кроме лорда Мельбурна, была еще ужаснее для меня, чем пэрство Конроя.
Однако герцог убедил меня согласиться на эти условия. Если бы это произошло раньше, мы, возможно, избежали бы всех осложнений с леди Флорой. Я уверена, что не было бы столько разговоров о моих придворных дамах, если бы сэр Джон Конрой не подогревал эти слухи. Итак, я согласилась, и мы с лордом Мельбурном отпраздновали отбытие сэра Джона.
— Хотя я и не уверен, что он оставит нас в покое, — сказал лорд Мельбурн, — приятно убрать его от двора.
Но несмотря на то, что его устранили, последствия его гнусных дел оставались. Леди Флора бродила по дворцу как привидение. Она появлялась и на людях. Находились такие, кто поощрял ее в этом, и где она ни появлялась, ее приветствовали.
Лорд Мельбурн продолжал туманно выражаться, что нам нужно подождать. Верил ли он, что она действительно родит в положенное время, или просто хотел меня успокоить, я не знаю. Если бы только она родила! Это имело бы огромное значение! Общественное мнение сразу бы изменилось, и мы, кого превратили в злодеев, предстали бы оклеветанными.
Вскоре произошел один неприятный инцидент в Эскоте, который я никогда не забуду. Это было так унизительно. По обычаю, я проехала по скаковому кругу с лордом Мельбурном и отчетливо услышала свист, а затем и эти ужасные слова. Я ушам своим не поверила: «Миссис Мельбурн!»
Этот намек наполнил меня ужасом. Как можно было говорить такие чудовищные вещи? Как будто мои отношения с премьер-министром не были самыми благопристойными и достойными уважения!
Лорд Мельбурн остался невозмутим. Он всегда говорил, что не стоит придавать значения оскорблениям. Они были как погода, все забывали о дожде, когда снова выглядывало солнце.
Но я этого забыть не могла. Я узнала впоследствии, что это были герцогиня Монтроуз и леди Сара Ингестри, придворные дамы — я даже не могу назвать их так — моей матери и активно поддерживающие ее неприязнь ко мне.
Но это явилось показателем того, как обстояли дела. Семена, посеянные Конроем, начинали приносить плоды, и продолжающаяся болезнь Флоры Гастингс не способствовала улучшению ситуации. Однажды я заметила, что давно не вижу ее.
— Возможно, — сказал лорд Мельбурн многозначительно, — пришло время, когда она нуждается в уединении.
Я действительно поверила, что вот-вот услышу, что Флора Гастингс родила. Вероятно, было дурно с моей стороны желать этого, но от этого так много зависело.
Каждый раз, когда мы беседовали с лордом Мельбурном, имя леди Флоры так или иначе упоминалось в нашем разговоре. Я послала к ней — вопреки моей воле — выразить сочувствие ее недомоганию и просить ее посетить меня. Она поблагодарила меня за заботу, но сказала, что, к сожалению, слишком нездорова, чтобы воспользоваться моим приглашением.