Королева воинов
Шрифт:
— Лучше бояться бриттов, чем жить в рабстве у римских хозяев, — сказала Боудика. — Половина денег идет императору, которого мы никогда не видим и который живет в городе, где мы никогда не были. Его солдаты отбирают наш урожай, его…
— Ты ничего не знаешь о том, почему ицены были вынуждены согласиться… — начал Гэдрин, но Боудика раздраженно перебила его:
— Отец, пожалуйста, не обращайся со мной так, как будто я все еще ребенок!
Она хотела договорить, но выражение лица Гэдрина заставило ее замолчать.
— С тех пор как пришли римляне, ни одно племя не смеет поднять на нас руку, —
Тряхнув головой, Боудика встала из-за стола:
— Прошу простить меня, отец, но я не хочу оставаться здесь.
Она покинула дом и отправилась в поле — к рабам, которые собирали урожай. И пока шла, думала, кто из них двоих, она или ее отец, прав. Все было так сложно…
Гэдрин посмотрел вслед дочери, а потом сказал:
— Ей нужен муж, человек столь же сильный, как она сама, чтобы держать ее в руках. Теперь, с нашим богатством, мы можем найти ей хорошего мужа, из какой-нибудь деревни поблизости.
Анника посмотрела на него с удивлением:
— Но ведь каждый раз, как я говорю тебе об этом, ты возражаешь, что еще есть достаточно времени. С чего такая резкая перемена?
— Я видел, какими взглядами провожают ее римские солдаты. Она смотрит на них с ненавистью, но это их еще больше привлекает. Она проводит столько времени с мальчишками из деревни — как думаешь, долго еще солдаты не будут трогать ее только потому, что она — наша дочь? Я ничего не имею против торговли с римлянами, но ребенок Боудики от римлянина — это уже совсем другое дело. Если бы она вышла замуж за римлянина, то только за наместника или прокуратора, но они не склонны жениться на наших женщинах. Пойми, Анника, я хочу уберечь ее от мужчин из армии. Ты же знаешь, как много наших девушек вынашивают детей от римских солдат. Только не Боудика! Если у нее не будет мужа — кто знает, какие беды она на себя навлечет? Она — красивая девушка, статная и гордая. И в мужья ей нужен человек, который повидал мир. Ты ищешь для нее мальчишек, но я думаю, ей нужен мужчина.
— У тебя на примете есть уже такой мужчина, муж мой? По твоему взгляду мне кажется, что вопрос уже решен.
Гэдрин усмехнулся. Он никогда не мог ничего скрыть от Анники.
— Я продавал лес Прасутагу, и он сказал, что не хочет оставаться вдовцом. Он спросил, нет ли в нашей деревне вдов или взрослых женщин, чтобы посвататься. Я сказал ему о Боудике, и хотя он считает, что она слишком молода для него, я заверил, что она уже взрослая и сможет родить ему прекрасных детей.
— Прасутаг? Ты с ума сошел? Да он же одного возраста с тобой, если еще не старше! — удивилась жена.
— Ему только недавно исполнилось сорок, но он такой же, как когда ему было двадцать. Он богат, живет в хорошем большом доме со множеством рабов и хочет детей, которые смогли бы унаследовать его богатство.
— Но у него же есть сын, — возразила Анника.
Гэдрин только тряхнул головой.
— Мальчишка — не его, он пришел вместе с первой женой
Анника посмотрела с сомнением:
— Сможет удержать Боудику? Ты же говорил, что такой мужчина еще не родился!
Гэдрин промолчал, а Анника продолжила:
— Боудика не захочет выходить за человека в таком возрасте.
— Она выйдет за того, кого выберем ей мы.
— И кто ей об этом скажет? Учитывая ее нрав — не я…
— Я сам скажу ей. Сегодня же! Она сделает так, как ей будет сказано.
— А приданое? Сколько мы за ней дадим?
— Так как она молода, он возьмет только половину того, что потребовал бы в другом случае. И годовой запас дров.
Жена посмотрела на него вопросительно: такое условие было слишком скромным для человека с положением и богатством Прасутага, даже более близкого к королевской семье иценов, чем их собственная.
— Ну ладно, — ответил Гэдрин, поняв, что жена хочет знать всю правду. — Не только годовой запас дров, но и годовой запас зерна.
— И…
Он вздохнул:
— И двойную меру серебра.
— Что?! Это разорит нас! Серебро предназначено для римлян. Я уже договорилась об этом! — воскликнула жена. — Это же освобождение от налогов на следующий месяц! Мы не отдадим это серебро Прасутагу, иначе не сможем заплатить за припасы на следующую зиму.
— Успокойся, женщина. Я только что начал новую выработку в восточной шахте, и, судя по всему, там хорошая жила, столь же богатая, как та, что мы уже нашли. Она обещает стать самой богатой серебряной жилой во всей округе. А свинец мы легко отделим. Я не сказал Прасутагу, когда именно я отдам ему серебро, так что мы можем пока сохранить наши сбережения, отдать то, что нужно римлянам, и следующие несколько месяцев копить серебро для приданого. Они не поженятся до лета, так что у нас есть еще много времени.
— Какой ты глупый! — сказала жена. — Почему ты не сказал мне о переговорах с ним? Ты же знаешь, что я торгуюсь лучше, а ты слишком уступчив. А у нас есть ведь и другие дочери, как насчет них? И как же все-таки уговорить старшую? Боудика — особый случай. Своей настойчивостью она подобна пчеле и имеет ответы на все вопросы, которые мы можем задать. Может, боги помогут Прасутагу, если он на ней женится, потому что я не могу усмирить ее нрав…
Родители обсуждали ее будущее, а Боудика была уже в поле. Она наставляла рабов, как нужно жать созревшую пшеницу новыми римскими серпами. При всей неприязни к завоевателям она не могла не признать, что железные орудия римлян намного удобнее тех, что использовали кельты; новые серпы позволяли срезать колосьев намного больше, были очень удобными и надежными.