Королева воздушного замка
Шрифт:
Шантия, воспользовавшись суматохой, скользнула за дверь. Её учили: явление в мир новой жизни – великое благо; интересно, отчего же тогда это благо окрашено кровью? Она поспешила к ложу, переступив через валяющийся на полу окровавленный нож. Бледная, тяжело дышащая Фьора держала в дрожащих руках младенца и монотонно повторяла:
– Она не дышит, она не дышит… Только что дышала, а теперь…
Дверь громыхнула снова – под визг Кьяры, повисшей на плечах, в спальню ворвался людской вождь. Шантия обернулась, чтобы увидеть его лицо, разом побледневшие;
– Не дышит, не дышит… - шептала Фьора, и её шёпот переходил в рыдания. Давай, удивись равнодушию супруга! Ведь наверняка сейчас он скажет, что дети иногда погибают в родах, и в том нет большой беды; скажет, что не нужна ему какая-то девчонка, и плакать стоило бы лишь о сыне… Но вместо этого Кродор молчал, и его лицо вдруг стало мягким и уязвимым, словно случившееся и в самом деле причинило ему боль.
Смерть ребёнка – ужасно; но гораздо ужаснее – предательство от тех, кому веришь, кого боготворишь.
– Что здесь…
– Горячей воды. И холодной. Много. Быстро! – выкрикнула Шантия, привлекая к себе внимание. Лорд посмотрел на бывшую наложницу растеряно, кажется, вовсе не понимая, что она здесь делает; Кьяра оскалилась:
– Что, колдовать собралась?
– Спасти ребёнка. Сейчас же!
– Чего встали?! – рявкнул, раскрасневшись, Кродор. – Делайте, что она говорит!
Всё-таки есть что-то хорошее в том, что тебя считают ведьмой; Шантия вдохнула металлический запах крови, не давая голове закружиться. Главное – не ошибиться; главное – помнить, чему учили Незрячие Сёстры. Каждое мгновение казалось невыносимо долгим, пока слуги под причитания о демонах и злом колдовстве, исходящие одновременно от кухарки и принцессы, принесли требуемое.
Не ошибиться. Шантия положила руку на плечо рыдающей матери:
– Фьора. Фьора, ты меня слышишь? Дай мне ребёнка.
– Нет!
– Дай мне ребёнка!
Но та лишь закричала, изо всех сил прижимая к себе крошечное тельце.
– Видишь, видишь?! Это демон из неё выходит! – рявкнула Кьяра, но Кродор отшвырнул супругу брата, как надоедливую собачонку. Страх… ему в самом деле страшно. Ему не было страшно, когда погиб младенец, которому могла дать жизнь Шантия; но этот ребёнок был ему нужен. Можно просто растеряться и запаниковать. Можно просто сделать вид, что ты бессильна – и принести тем самым достаточно горя.
Нет. Он слишком быстро утешится, слишком быстро. Плачешь лишь о тех, кого успел полюбить.
Воспользовавшись слабостью Фьоры, Шантия выхватила из её рук младенца. Малышка оказалась лёгкой, почти невесомой, а её кожа на ощупь – липкой и влажной от крови; к горлу подкатила тошнота. Почему, почему явление новой жизни так омерзительно?!
Вдох. Выдох. Опустить сперва в холодную воду, затем – в горячую.
– Ты хочешь её убить! Ты её убьёшь! – срывая голос, кричала Фьора, но Кродор удержал жену. Он не верит, никогда не верил, что слабая, покорная наложница способна на убийство.
Убивать ребёнка сейчас – глупо, очень
Когда раздался очередной крик, не сразу Шантия поняла: это не рыдания Фьоры, не проклятия её сестры; маленькое сморщенное существо в руках пошевелилось, и лишь тогда она отдала его на руки заплаканной матери.
– Живая, живая… - принялась бормотать та, прикрывая покрасневшие, опухшие глаза. Конечно, она не станет благодарить. Никто не станет.
– Что за демона ты вселила в мою племянницу? – осклабилась Кьяра, занося руку для удара. Она может ударить, и ударить сильно; но, как и многие, она бессильна, если её не боятся.
– Этот демон называется «жизнь». И нет тут никакой магии. Любой лекарь, если бы не ваши глупости о демонах, сделал бы то же самое.
С излишне прямой спиной, со слегка задранным подбородком Шантия покинула комнату. В дверях она обернулась и посмотрела на младенца взглядом, холодным, как безлунная зимняя ночь.
Ты мне пригодишься, девочка. Ты мне ещё нужна.
========== Путь гнева. Глава III ==========
– Сестра… я, может, не хочу сестру! – Альбранд, надув щёки, ходил туда-сюда по детской. – Чего она мелкая такая? И всё время – то спит, то кричит… Я брата хотел! А с девчонкой не поиграешь даже…
– Мернис ещё маленькая, - назидательно протянула Фьора, бережно передавая дочь кормилице.
– Когда она вырастет, ты должен будешь её защищать.
Вместо ответа Альбранд ещё сильнее надулся и выбежал из комнаты. Словно чувствуя неприязнь брата, малышка принялась кряхтеть, явно готовясь в очередной раз сорвать горло в бессмысленном младенческом плаче.
– Ах, как же тяжело с детьми! – воскликнула Фьора и тут же прикрыла рот рукой, как будто надеялась, что так заглушит излишне громкий голос. – Не припомню, чтобы в моей семье было нечто похожее. Мы с детства любили друг друга, и готовились отвечать не только за себя…
Тяжело с детьми. Это говорит женщина, окружённая слугами, к которой дочку приносят лишь тогда, когда она изъявляет желание повидать «чудом выжившую» малышку, женщина, чей сын больше походит на сгусток недовольства и злобы, чем на будущего короля. Шантия всеми силами удерживала на лице понимающую улыбку.
Нужно быть милой. Нужно, чтобы тебе верили.
– Я присмотрю за Альбрандом, - бросила она через плечо, выскальзывая за дверь. Оказавшись в коридоре, она облегчённо выдохнула: слава богине, можно больше не изображать понимание.
Глупая, глупая женщина, погрязшая в собственном самодовольстве.
Мелькнули за поворотом рыжие кудряшки, и Шантия направилась следом. Нет, не побежала: всё равно из замка мальчишке не выйти. Нужно потянуть время: чем дольше она ходит за Альбрандом, тем меньше времени придётся проводить рядом с Фьорой и Мернис, изображая полнейшее понимание и умиление.
– Догони, догони! – сын лорда высунулся из-за поворота и скорчил рожу, после чего снова скрылся из виду.
«Это просто ребёнок, - повторяла про себя Шантия, - Он просто играет».