Королева Жанна. Книги 1-3
Шрифт:
Гроненальдо согласился рискнуть. Перед началом церемонии он подошел к королеве с указом, который давно пора было подписать.
Жанна, облаченная в большой убор, стояла перед зеркалом, в короне на пышно взбитых волосах, набеленная и напудренная до того, что живой кожи совсем не было видно под слоем косметики. Ее порфира была разложена сзади на креслах. При ней были Эльвира, Анхела и камергеры.
Гроненальдо поклонился. Жанна повернула к нему голову, точно ожившая статуя, и жестом отослала камергеров. От Эльвиры и Анхелы у нее не было тайн.
— У вас срочное дело, мой принц?
— Оно могло
— Что это?
— Указ об отенском наследстве, — произнес принц напряженно всматриваясь в ее набеленное лицо.
Королевская маска не дрогнула.
— Он, конечно, составлен по всей форме?
— Да, Ваше Величество. — Гроненальдо развернул пергаментный бланк перед глазами Жанны. Не трогаясь с места, она проглядела текст.
— Как кстати, что мне еще не надели перстней на правую руку, — сказала она. — Эльвира и Анхела, распорядитесь конторку и чем писать.
Лакеи принесли пюпитр и королевскую чернильницу. Так и не сдвинувшись с места, Жанна выбрала перо и над своим именем, изображенным искусной рукой каллиграфа, начертила слово, которым по традиции скрепляли свои бумаги все виргинские короли: «Подписано» [131] .
Гроненальдо принял пергамент и держал его раскрытым, чтобы просохли чернила. Жанна протянула правую руку — ей стали надевать перстни — и спросила:
131
«Подписано». — Подписывая документы, короли далеко не всегда ставили на них свое имя. Например, испанские короли подписывались: Yo el Rey (Я — король); возможно, Хуан Карлос Испанский делает это и сегодня.
— У вас еще что-то, принц?
— Это более из области комедии, — сказал Гроненальдо. — Объявились претенденты на отенское наследство, какие-то obscuri viri [132] . Герцог Марвы принимал их, они ничего не стоят… Мы взяли на себя смелость пригласить их к выходу Вашего Величества…
— Они что, будут подавать прошения?
— Боже упаси. Просто будут стоять в толпе. Если кто-нибудь из них наберется духу, то может вылезти, но с устными претензиями, не более… Герцог Марвы просто желал бы сделать маленький spectaculum…
132
Темные люди (лат.).
Фрейлины общими силами накладывали на Ее Величество порфиру. Жанна улыбнулась одними губами:
— Что же я могу для них сделать?
— О Ваше Величество, все уже предусмотрено…
— А, тем лучше. Девицы, зовите камергеров. Пора.
Под звуки марша, под крики «Дорогу королеве!», под шпажные салюты Жанна шествовала в тронный зал. Она была великолепна. Дружный вопль толпы: «Жизнь! Жизнь!» — в который сегодня вплелись vivat, hoch и elyen [133] , — был ею вполне заслужен.
133
Латинские,
Ее Величество медленно продвигалась по живому коридору, удостаивая двух-трех слов то одного, то другого. Она нарочно не улыбалась никому: время было военное, не до веселья. Где-то в середине пути из живого коридора выломился кусок, и перед королевой вырос весьма нескладный молодой человек.
— Ваше Величество! — завопил он, валясь на колени. — Я согласен на все опасности быть принцем Отена!
По залу пронесся сдержанный смешок. Жанна остановилась.
— Я знаю, вы претендуете на наследство Отена, — холодно произнесла она. — Но вы не один. Что думают остальные?
— Они боятся, Ваше Величество, что их убьют…
Лианкар поспешно вступил в игру:
— Вы, стало быть, не боитесь? Это похвально. Ее Величество ценит это и оказывает вам высокую честь служить в ее гвардии. Поздравляю вас, вы приняты в Отенский батальон.
Молодой человек остолбенел. Альтисора шепнул ему:
— Поблагодарите же Ее Величество.
Претендент согнулся в поклоне, но королева уже проследовала дальше, не глядя на него.
Обход приглашенных продолжался еще около часа. Затем королева произнесла перед дворянами краткую речь, покрытую дружными возгласами: «Жизнь! Жизнь! Жизнь!»
Выходя из залы, Жанна сказала Лианкару:
— Герцог, мне не понравился ваш spectaculum. В прежние времена вы делали это с большим вкусом.
Глава XXXVII
«ДЕТИ ВИФЛЕЕМА»
Motto: Чтобы уберечься от зла, мало не хотеть его, надо еще и не мочь.
Нежнолицый маркиз Гриэльс стоял перед Принцепсом, нервно комкая берет.
— Ваше сиятельство, это превышает всякую меру… Позавчера вольный отряд Иво анк-Лелема дотла спалил деревню Аттара недалеко от Стотема…
— Вы сами видели это? — холодно спросил Фрам.
— Я имею верные известия от очевидца… Он давно мне знаком, и я не сомневаюсь в его правдивости…
— Сядьте, маркиз, и успокойтесь, — сказал Фрам.
Маркиз присел было, но снова вскочил:
— Прошу простить, не могу… Разрешите стоя… — Фрам сделал нетерпеливый жест. — Эти негодяи, ваше сиятельство, не оставили там никого в живых… Они согнали жителей к колодцу, перебили детей, и стариков, и священника! И священника тоже, ваше сиятельство… потом заставили плачущих женщин раздеться и насиловали их прямо на снегу, на глазах мужчин…
Кейлембар, сидевший в глубокой оконной нише, громко хмыкнул. Маркиз Гриэльс повернулся к нему:
— Неужели это так забавно, ваше сиятельство? У женщин вырезали груди и распарывали животы… а внутренности давали есть собакам… А с дочерьми старосты они затеяли игру в Святого Себастиана… привязали их нагими к деревьям и стреляли в них из луков… Один мерзавец подавал команды: в икру! в ляжку! в подмышку!.. и так далее, а прочие стреляли… Один лучник, убивший девушку раньше времени — нечаянно или умышленно, не знаю, — был тут же зарублен своими товарищами…