Королева Жанна. Книги 1-3
Шрифт:
— Я пала, презирай меня, как хочешь, — заговорила она, — я позвала тебя, чтобы просить прощения за то утро… только за то утро… за все остальное я не вправе… Называй меня девкой, распутницей, чем угодно… но я люблю его… все равно люблю… Я пошла ради него на все… я еще пойду… Лучше него нет человека на земле… Ты видишь… я не могла раскрыть тебе этой тайны… я не могла принять твоей помощи… я должна была сама… потому что это мое… Вот мы победили… мы были горды нашей победой… С ним было все легко и ясно… а теперь… я не знаю…
Она говорила долго и несвязно, боясь остановиться; ей казалось, что она еще не нашла нужных, правильных слов. Между тем Эльвира поняла все с полуслова. Ей сразу вспомнились
— Жанна, сердечко мое, — прошептала она, когда в речи Жанны прорвалась пауза.
От ее голоса Жанна вздрогнула. Помолчав, она глухо выговорила ей в колени:
— Его зовут лейтенант Бразе.
Эльвира почувствовала, как напряглась Жанна, ожидая ответа. Но ей самой было трудно справиться с волнением.
— Жанна, сестричка моя, — заговорила она срывающимся голосом, — я все понимаю… Я прощаю тебя, я благословляю тебя, ты поступила самым лучшим, самым возвышенным образом… Я уважаю твою силу… слава Богу, что ты не наступила на горло своей любви… Мне понятны все твои мучения… ты не могла иначе… И не ты, а я должна просить у тебя прощения… я была слишком резка с тобой… но я не знала, я не подозревала истины…
Теперь они плакали обе, от счастья и от полноты чувств. Жанна внезапно принялась целовать руки Эльвиры, и та была настолько растеряна, что не отнимала их. Они поднялись над настоящим моментом и переживали всю свою дружбу, весь бесконечный ряд дней, когда все кругом было тускло и холодно, и только имена друг друга звучали для них музыкой, когда им не к кому больше было прислониться среди чужих людей; они переживали свои детские игры и девические клятвы, и они чувствовали, что их драгоценная дружба не порвалась, но стала еще крепче, потому что слишком много значила для них обеих.
Это был один из тех редких и возвышенных моментов, когда мысли и чувства переливаются из сердца в сердце без слов, без взглядов, от одного прикосновения. Жанна, хотя и понимала, что Эльвира простила ее и любит по-прежнему, все же чувствовала себя виноватой перед ней — за то, что обрела счастье, которым она, при всем желании, не может поделиться с Эльвирой. И Эльвире были ясны все чувства Жанны. Если бы Жанна хоть чуточку гордилась перед ней своим счастьем, Эльвира вряд ли смогла бы вполне искренне простить ее; но Жанна скорее стыдилась своего счастья, и это вызывало у Эльвиры какое-то очень сложное и неясное чувство. Отчетливее всего было ощущение, что, хотя Жанна и стала женщиной — она сейчас мудрее и старше Жанны.
— Ну же, — сказала она, — Жанета, голубчик, я простила тебя.
Жанна прекрасно поняла, о каком прощении идет речь, и только вздохнула, показывая, что этого простить нельзя.
— Видимо, я не в силах, — сказала Эльвира. — Пусть же на помощь мне придут стихи. Ты помнишь этот английский сонет?
И она, запинаясь, так как английское произношение было для нее непривычным, проговорила:
No more grieved at that which thou hast done: Roses have thorns, and silver fountains mud. Clouds and eslipses stain booth moon and sun. And… [62]62
На этой строчке она осеклась. Жанна впервые за все время подняла голову. Смешинки сверкнули в ее заплаканных глазах:
— А дальше? Ты забыла или думаешь, я не знаю? And loathsome canker lives in sweetest bud [63] , — выговорила она довольно бегло, — ты боялась обидеть меня этим сравнением? Напрасно, душа моя. Нет такого презрения, которого мы бы не заслуживали, — так сказал Мишель Монтень.
Эльвира, вытащив платок, ласково вытирала ей слезы.
63
— А вторую строфу ты помнишь? — спросила Жанна. — Она против тебя, если только переставить обращения… Вот, послушай.
И она прочла, чеканя, как монеты, короткие английские слова:
All men take foults, and even You — in this. Authorising my trespass with compare… [64]— Сдаюсь! — со смехом закричала Эльвира. — Мне думается, что этот сонет написан специально для нас с тобой… Но послушай, как хочешь, а я отсидела все ноги… Занемели, ой, встать не могу…
64
Цитируемые стихи — 35-й сонет Шекспира. Перевод А. С. Либермана, который точнее канонического перевода С. Я. Маршака — у последнего полностью выпущена четвертая строка, на которой как раз и запинается Эльвира, боясь обидеть Жанну. Отвечая Эльвире, Жанна переставляет обращения; в переводе эта строка выглядит так:
Вот я — зачем твой грех вставляю в ямбы?Она принялась растирать себе щиколотки. Жанна порывалась прижаться к ним губами, но Эльвира решительно воспротивилась этому.
— Жанета, душенька, ну будет, а то я рассержусь… Успокойся, все прошло, все… Все хорошо…
— Ты не уйдешь от меня сегодня?
— Конечно, нет, беленькая моя, куда же я уйду от тебя…
Они поужинали с большим аппетитом. Жанна немного оживилась, излагая Эльвире план предполагаемой славной прогулки. Когда они улеглись на королевской постели, погасив свечи, Жанна вдруг спросила тоненьким голосом:
— Эльвира… ты не ревнуешь меня… к Анхеле?
«Еще и за это», — улыбнулась Эльвира в темноту.
— Нет; как перед Богом, существование коего сомнительно…
— Не надо, пожалуйста, — попросила Жанна совершенно серьезно. — Она славная девушка и преданный друг, но все же я для нее всегда останусь «Вашим Величеством»… «Жанна» я только для тебя… и для Давида, — с запинкой добавила она.
Эльвира взяла руку Жанны и приложила к своей щеке. Жанна пошевелила пальцами, потом затихла, и Эльвира услышала ее ровное, сонное дыхание.