Королева Жанна. Книги 1-3
Шрифт:
Атабас дошел до предела ярости — он уже шипел, как змей:
Послал хозяин мясника, Чтоб заколол быка…Но успеха не добился. Веррене снова равнодушно перечислил:
Мясник быка не стал колоть, А бык воды не хочет пить, Вода не трогает огня, Огонь дубинку не берет, ДубинкаСлушатели, давно уже постукивающие в такт мелодии ногами и стаканами, начали с воодушевлением подпевать. Это было легко, так как слова Веррене были почти одни и те же. Пели даже иностранцы, подозрительно чисто произнося по-виргински; к счастью, этого никто не замечал.
Послал хозяин палача — Повесить мясника!завопил Атабас, вращая глазами. И тут неподвижное лицо Веррене дрогнуло. Он словно не ожидал такого поворота дела. В полной тишине он пропел:
Палач… повесил мясника…и остановился. Кларнет дико взвизгнул, и Атабас злорадно подсказал следующую строчку:
Мясник — тотчас убил быка.Веррене словно бы поверил в невозможное и больше не запинался:
Бык выпил воду всю до дна, Вода залила весь огонь, Огонь дубинку сразу сжег, Дубинка вдруг убила пса…— И укусил Ивана пес! — торжественно простонал Атабас. Веррене извлек сверхъестественный звук из своей волынки, и они вдвоем прокричали последние строки:
Иван тогда пожал овес, И все пошли домой.Рефрен потонул в аплодисментах и криках «браво». Иностранцы хохотали до упаду.
— Как называется эта прекрасная песня? — спросил виконт.
— Это песня о несовершенстве человеческого разума, — серьезно ответил Веррене, чем усилил общее веселье.
— За эту песню, друзья, надо выпить! — крикнул Делагарди.
Великий Кулинар ударил в гонг. Появилась рыба и цыплята, обложенные листьями черной смородины. Иностранцы с опаской выпили свой коньяк, но на сей раз все сошло хорошо.
— Конец обеда, по нашему обычаю, полагается увенчать какой-нибудь историей, — сказал лейтенант Бразе. — Может быть, мы попросим наших иностранных гостей рассказать нам что-нибудь?
Мальчуганы переглянулись. Дон Родриго сказал:
— Мой друг дон Алонсо мог бы, пожалуй, рассказать интересную историю, имеющую отношение к одному из ваших членов,
— О, это интересно вдвойне, — сказал граф. — Синьор де Кастро, не соблаговолите ли вы рассказать нам эту историю?
— Хорошо, господа, — сказал Дон Алонсо. — Видимо, предложение дона Родриго не было для него неожиданностью. — Я догадываюсь, какую именно историю имеет в виду синьор де Эспиноса: историю моей двоюродной сестры… (дон Родриго молча кивнул). Эта история, во всяком случае, достаточно причудливая. Что же до синьора ди Сивласа, то моя кузина, да и сам я, обязаны ему жизнью…
— Вот как! — воскликнули все. Сивлас пробормотал.
— Алонсо, мальчик мой, не заставляйте меня краснеть.
— Я полагаю, — сказал граф, — что мы послушаем рассказ синьора де Кастро за десертом, который сервирован в садовой беседке. После обеда свежий воздух будет полезен и приятен…
— Но кто же будет готовить нам кофейный напиток? — спросил Хиглом. — Чего я не имею, того не умею, а вы, синьор де Кастро, будете только сбиваться с рассказа…
— Это сделаю я, — сказал дон Родриго, — я тоже испанец.
Общество поднялось из-за стола, и все потянулись в сад. По дороге дон Родриго шепнул месье Антуану:
— Тебе ведь интересна история Анхелы? Это мы с Сивласом придумали нарочно для тебя. Кузина — это она сама…
— Спасибо, спасибо, Эльвира, — шепотом ответил месье Антуан, пожимая руку дона Родриго.
В беседке, увитой диким виноградом, стоял круглый стол и мягкие кресла. Стол был уставлен бисквитами, ликерами, сырами и корзинками свежей, только что с дерева, вишни. По указаниям испанцев, в беседку принесли жаровню, раздувальный мех, медный таз с ручкой (обычно в нем варили варенье) и дымящийся котел горячей воды. Кофейные зерна были заранее растерты в тонкий порошок. Поварята, конечно, не преминули попробовать его и объявили всем, что это сатанинское зелье — пахнет приятно, а горькое.
Рассевшись на подушках, пантагрюэлисты с интересом следили, как испанцы колдуют над треножником Прежде всего они нагрели таз, потом бросили туда двенадцать больших ложек порошка и щепотку соли и снова опустили таз на угли. Один поваренок работал мехами, другой, повинуясь жесту дона Алонсо, налил в таз воды. Варево вспучилось пеной, грозя вырваться наружу, но дон Родриго поднял таз, и пена с шипением опала. Эта операция была повторена; пена опять сделала попытку вырваться, но была перехвачена и на этот раз, к вящему восторгу поварят.
— Готово, — сказал дон Родриго.
Разливая коричневую жидкость по грубым фаянсовым кружкам (лучшей посуды не нашлось), дон Алонсо сказал:
— Этот напиток хорош тем, что он бодрит и прогоняет сон. Мы нарочно сделали его крепким, чтобы вас не утомил мой рассказ…
Все, конечно, запротестовали, что готовы слушать без конца. Хиглом попробовал зелье и сказал:
— Очень странный вкус.
— Не более чем непривычный, — вступился граф ди Лафен. — Кроме того, его надо заедать, не правда ли, господа?