Королева

Арментроут Дженнифер

А еще была сама Королева Моргана.

Находясь в ловушке в Ином Мире, она не была самой насущной проблемой, но она все еще была жива, и я знал, что она все еще пытается найти способ открыть Врата между Иным Миром и этим. В конце концов, она найдет способ, и тогда начнется настоящая война, которая быстро распространится по всему человеческому миру, вовлекая

их, хотят они того или нет.

Но эта война начнется не сегодня.

Сосредоточившись на «здесь и сейчас», я медленно и тяжело выдохнул. Несмотря на то, с чем мы однажды можем столкнуться, я отказывался брать взаймы у завтрашних проблем. Никто не мог так жить.

Даже Король.

Итак, я наблюдал за тем, что было для меня самым важным. Прямо здесь, в нескольких футах от меня, был весь мой мир.

Ну, кроме брауни.

Хотя его навыки няни были несравнимы.

Но однажды Скорча подрастет, станет не просто нашей маленькой принцессой, а Принцессой Летнего Двора, и станет такой же сильной и храброй, как ее мать. Она будет бойцом. Рука, которая сейчас сжимала руку матери, когда-нибудь будет так же уверенно держать железный кинжал, зажатый в затянутом в перчатку кулаке. Об этом я позабочусь.

А Брайтон… она была и всегда будет моим Мортусом… самой красивой, храброй, сильной, умной и доброй женщиной, которую я когда-либо знал. То, как много она значила для меня, никогда не могло быть воспринято как слабость, и никогда не будет снова. Я бы этого не допустил. Если кто-нибудь когда-нибудь попытается использовать ее или нашу дочь, чтобы контролировать или манипулировать мной, это будет самое последнее, что они когда-либо делали. И не только я мог это гарантировать. Мне было жаль этого идиота, который считал Брайтон легкой мишенью. У нее всегда были когти, но с рождением Скорчи эти когти превратились в смертоносное оружие. Улыбка тронула мои губы, когда Скорча почти поймал Диня еще раз. Брайтон могла сама о себе позаботиться, но если ей нужна была поддержка, у нее был я.

У нее всегда был я.

Несколько часов

спустя, когда Скорча уснула и мы наконец остались одни, я раздел Брайтон и показал ей, как прекрасны, на мой взгляд, эти поблекшие шрамы. Я поклонялся им устами, языком и душой. Я поцеловал ее в губы, а затем ниже, доводя ее до пика освобождения снова и снова, пока мое имя не стало молитвой на ее губах. Тогда, и только тогда, я перевернул ее на бок и скользнул в ее горячие, тугие глубины.

— Черт, — простонал я, прижимаясь щекой к ее щеке. Я старался не шевелиться, пока желание пошевелиться не стало почти болезненным. — Ты мне нужна.

Она точно знала, что это значит.

— У тебя есть я.

Я знаю.

Вздрогнув, я схватил ее за бедро и поднял на колени. На мгновение я был немного потерян в изящном наклоне ее спины и округлой, пухлой попки. Она была прекрасна. Всегда. Я обнял ее за плечи, удерживая на месте, и взял то, что она мне дала.

Любовь.

Принятие.

Понимание.

Силу.

Медленного нарастания больше не было. Больше нет времени играть. Я двигался жестко, врезаясь в нее, ведомый ее тихими стонами, наполняющими комнату, и тем, как она не просто принимала каждый толчок, но встречала их, оседлав меня так же яростно, как я взял ее. Она тоже чувствовала себя чертовски хорошо. Моя кровь заколотилась, и я потерял всякое подобие контроля в тот момент, когда почувствовал, как она сжалась вокруг моего члена. Это было похоже на потерю рассудка, когда я входил в нее снова и снова, пока освобождение не настигло меня. Это было похоже на молнию, проносящуюся по моему позвоночнику, уничтожая мои чувства. Черт, если бы я знал, как мы оказались на боку, она передо мной, я перед ней.

— Я люблю тебя, — сказала она, уронив голову мне на грудь.

Я улыбнулся, глядя на ее раскрасневшуюся кожу, а затем поцеловал ее в плечо.

— Ты мое солнце. Моя сила. Мое искупление. Мое сердце. Мое все. Моя Королева. Я всегда буду любить тебя.