Королевская кровь-12. Часть 2

Котова Ирина Владимировна

Она распалась волной, понимая, что не успевает уйти — но Девира вместе с копьем снес поток ледяной тьмы, и она захлебнулась от облегчения. Поднялась волной, швырнула Малика оземь — и вынырнула уже перед Черным, пошедшим в бой. Закрыла его, потому что понимала, что не вошел он до конца в свою силу, и не выстоит против Девира.

— Меняемся! — крикнула она, и ударила по врагу-богомолу своими истерзанными крыльями.

* * *

Жрец всегда был не менее сокрушительным, чем Воин — недаром бились они на равных так долго и никто не смог одержать победу. Но сейчас чувствовал

он, что слабее, чем должен быть, и потому осторожничал — и вспоминал, как при попадании на Лортах попал под удар сразу четверых богов, и продержался против них совсем недолго, прежде чем смог закрыться щитом, который они не смогли вскрыть.

Малик бился с той тяжеловесной порывистостью, что выдавало в нем недостаток терпения, и Жрец, помня наставления Хиды, метил клинками в его крылья. Он был еще слаб — но постепенно наливались силой руки, и стихия вспоминала упоение боя, и наступала на врага, чтобы отвлечь его от богини, которая воспряла и с яростью продолжила бой с Девиром.

Верные сомнарисы вились у плеч Жреца, помогая ему, атакуя глаза бога-стрекозы. И вот вновь взвился Малик ввысь — и рухнул на Вечного Ворона. Но тот растекся тьмой и встал за спиной у бога-стрекозы, и двумя ударами отрубил ему крылья.

А затем пошел вперед, загоняя его в море в сторону Йеллоувиня. Жрец помнил, что впереди должна быть подземная гряда высотой километров шесть под водой и разлом.

Малик шел спиной вперед, отбиваясь клинками, щелкал челюстями, но постепенно в глазах его самоуверенность превращалась в растерянность. И когда он ожидаемо дрогнул, уткнувшись в горную гряду, Черный выбросил руку вперед, превращая свои пальцы в кривые лезвия, вспорол ему грудь и отпустил свою стихию — стихию смерти.

Великий Хаос, как и первородный огонь — существовал всегда, поглощая и превращая в прах все, во что проникнет. И бог-Малик за мгновения превратился в столп темного праха, поднимающийся от воды до стратосферы.

Сзади пахнуло жаром. Черный обернулся, страшась увидеть павшую богиню и Девира, но то встал во всем великолепии Красный брат. Тяжело улыбнулся, хлопнул мощной рукой по плечу — и воспламенил прах, заставляя его плавиться и собираться в огромный ком, оставшийся на вершине горной гряды.

— Рад, что ты вернулся, Корвин, — повторил Красный уже сказанное. И Черный сжал ему предплечье в знак того, что должно быть сказано и что будет еще сказано. А затем они одновременно развернулись на помощь своей сестре.

* * *

Все черепа уже сбила Серена, и крутились они с врагом по континенту водяным и огненным вихрем, а многострадальная Туна стонала, переживая вторую битву богов. Никто не мог победить — пока богиня как величайшая из сенсуалисток, прижавшись вплотную ко врагу, не отразила тот страх, что излучал он, не поднялась от его ног водой, затушая его огонь внутренний и внешний. А затем заглянула ему в глаза — и он дрогнул, потому что увидел там то, что не ощущал уже очень давно — любовь.

Захватчиков боялись, их ненавидели, их прославляли и восхваляли — но любили их давным-давно, на той далекой несчастной планете, богами которой они были.

И великий Девир, страшный Девир, в сути которого не было никаких чувств, потянулся к этому теплу, как в объятья

родного мира, что любил его. Он потянулся, желая поглотить эту любовь, вернуть себе утраченное — и богиня впустила его суть в себя.

Черный и Красный смотрели и видели, как два потока, два вихря, черный и прозрачно-водяной, скручиваются, перемешиваются двумя витыми столпами, поглощая один другого. И не могли стихии уже ударить, потому что не понимали, где их жена, а где враг. Да и не нужно уже было бить.

Нет ничего обильнее, чем материнская любовь. Нет ничего сильнее, чем любовь, к кому бы она ни была.

Суть Великого Девира растворялась в полноводной сути своей противницы, а Синяя поглощала его — и видела всех их. Планету, на которой суши и воды было поровну, и суша была в равнинах и холмах, и меж ними царили ветра и озера. Звали эту планету Эгра. Видела она, что были там сонмы богов — несколько сотен, а то и тысяч, а люди развились до того, что уже возводили жилища, приручали ездовых животных и строили города, и поклонялись богу живого огня Девиру, который являлся им в виде бородатого старика с факелом в руках, и богине урожая Малике, полнотелой, улыбчивой и молодой, и богу степей Нерве, и богине речных вод Омире. Видела она, как небесный гость величиной с четверть планеты уничтожает Эгру, и от катастрофы открываются окна в другой мир — и из всех тысяч богов удается уйти только обожженной четверке.

А там их уже встретил местный пантеон и попытался убить. Очень юной была планета, боги только зарождались, были полудикими — поэтому удалось победить их. Но даже без таких богов планета стала хиреть и поэтому было принято решение идти дальше. На том долгом пути приобрели они многие знания и силы, но потеряли себя.

Узрев все это, Серена вонзила в грудь поглощенного ею Девира клинки, а когда он рухнул наземь — отрубила ему голову. Память его и опыт покоились в ней, а телесные останки последнего из богов-захватчиков тоже были превращены в раскаленный шар Красным.

* * *

Планета успокаивалась, планета приходила в себя. Обнимались боги, стоя на истерзанном континенте. Поднимались к ним Хозяин Лесов и Великий Ши.

Великие Стихии собрали вместе три шара, оставшихся от богов-захватчиков, и запустили безжизненный черный сгусток материи на орбиту, где он расширился и полетел вокруг Туры. Так у планеты появился второй спутник. Всегда он будет сиять над головами, напоминая о том, что нужно быть вместе, и так как богов никогда нельзя убить до конца — поможет уберечься от очередной междоусобицы. Иначе ослабни мир — и кто знает, не притянет ли он вновь богов-захватчиков, не зародится ли внутри небесного тела новый разум, жаждущий мести?

А людей и богов вдруг накрыло сиянием и благоговением. И по всей планете стали проявляться анхель — чистая благодать Триединого. Под их золотым светом исцелялись раны и людей, и самой Туры, погребенные под завалами переносились в безопасность. А богов словно огладило отеческой ладонью.

Триединый улыбался.

Когда-нибудь люди полетят на другие планеты, бывшие до этого необитаемыми. Освоят их. И принесут туда своих богов — а, значит, богам Туры придется существовать на разных планетах в виде аватаров самих себя.