Королевская кровь-12. Часть 2
Шрифт:
Если бы не он, Алина давно оглохла бы и ослепла от визга и вспышек.
Принцесса, опустившись на корточки, вновь начала черкать ножом о камень, выбивая искры. Странно было сидеть тут, когда двое мужчин вокруг принимали бой, и вокруг все хрипело, визжало, гудело, хлюпало грязью и слизью, нападало и умирало.
— Алина! Ближе ко мне! Чет, замри! — крикнул Тротт, и она, оглянувшись, увидела, что снова наседают на них сверху. Схватила трут и розжиг, на бегу протянула Максу руку, ткнулась носом ему в грудь, и вновь потянуло из нее жаром, а от него — холодом, а из пространства
Оглянулась — пятно тлена получилось совсем небольшим, и Четери, вокруг которого на пару шагов сохранилась трава и часть попавшего под щит дерева, уже снова пошел в бой. Руки ее дрожали. Тротт метнулся вперед, а она упала на колени у края его щита, прямо в прах, и снова принялась черкать ножом по камню. Силы в ее руках было достаточно, искры сыпались так, что можно было подпалить сразу стог сена, но сыроватая растопка не занималась.
— Разгорайся же! — в отчаянии крикнула она, и тут камень в ее руке раскалился, она ойкнула и выронила его, прямо в ветки, которые тут же занялись пламенем. Она с удивлением посмотрела на свою руку.
От костра тянуло дымом.
Выдох. Вдох.
Алина передвинулась ближе к Тротту, подождала, пока он выйдет из пятна тлена, приложила руку к ближайшему папоротнику.
— Разгорайся! — крикнула она, и дерево, задымившись, запылало вокруг пропалины в виде девичьей ладони. Потянулся вверх дым, занялась крона.
Так вот оно — усиление родовой силы после свершенного брака!
И в это время щит сократился еще, и прямо рядом с ней щелкнули челюсти невидши, застучали по преграде в тридцати сантиметрах от тела страшные лезвия. Алина завизжала, выставляя вперед руки — и почувствовала, что ее словно прошивает молния, и вырывается из ладоней волна огня, небольшая, но мощная, спалившая и невидши, и инсектоидов за ними.
Она отшатнулась и попала прямо в руки Макса. Ее затрясло от слабости.
— Не ранена? — спросил он жестко. В глазах у него не было даже удивления — не было времени удивляться.
Она отрицательно мотнула головой.
— Хорошо. Хорошо. Еще огонь сможешь?
Алина кивнула.
— Иди вперед. Твоя цель — тха-охонги, Алина. Хорошо? Щит ослабел, если хоть один нас достанет, то защита лопнет.
Она вцепилась в его плечо, — но Чет уже почти вплотную бился к ним и не было времени на слабость.
И она пошла вперед. По бокам от нее двигались мужчины, ужимаясь под куполом, который был теперь не больше трех метров в диаметре. А она шла в центре — направляя новообретенное пламя на гигантов, перемежая его с тленом от Тротта, когда он брал ее твердой рукой за руку. Щит от вливания ее силы расширялся тоже — и вновь сокращался.
Тротт становился все бледнее, глаза вваливались, под ними пролегли черные тени. Сколько пройдет до момента, когда и он ослабнет настолько, что Жрецу придется применить свою силу? А применив ее — сможет ли он отбиться от тени, которая напала на них, когда они летели на стрекозе?
Ей казалось, что она не сможет сделать больше ни шагу — когда со всех сторон вдруг потянуло холодом. А от Тротта полыхнуло радостной тьмой: к нему, заставляя замертво падать и тха-охонгов,
Они сновали от врага ко врагу, они расчищали путь беглецам, и бог в теле Тротта хохотал счастливым мальчишечьим смехом. Но змеептицы становились все прозрачнее, и, пока не рассеялись окончательно, рванули к Максу и всосались в его тело, сделав его на мгновение темной бездной, очерченной человеческим контуром.
Алина схватила его за руку, затрясла. Ее прошило паникой — а вдруг она потеряет его прямо сейчас, в этот самый момент, и он навсегда станет принадлежать богу?
Темный контур гас. Тротт повернул к ней лицо. Глаза его медленно принимали зеленый оттенок, но от него тянуло стылым холодом. И Алина будто слышала стук его сердца, такой замедленный, какого не могло быть у здорового человека.
— Все хорошо, — сипло сказал он, все прочитав в ее взгляде. — Я еще жив, Алина.
Она отвернулась, чтобы он не увидел блеснувших в глазах слез. И ощутила, как он притянул ее к себе, судорожно прижав к груди.
— Смотрите, — позвал Чет.
Алина отстранилась и повернулась. Со всех сторон все еще летели стрекозы — но они были еще далеко. А километрах в трех от них таяла в воздухе огненная надпись «Сюда» со стрелкой вниз.
— Почерк Деда, — проговорил Тротт. Он потер сердце, глянул на Алину. — Четери, ты помнишь, о чем я тебя просил?
— Помню, — строго отозвался Четери, делая несколько глотков из фляги с обычной, местной водой и осматривая приближающихся врагов. Посмотрел на Тротта, а затем — на принцессу.
И эти переглядывания Алине очень не понравились.
— Ну что, — с режущей ухо веселостью сказал Мастер, — нам совсем немного осталось.
Алина сделала вдох. Выдох.
И снова побежала вперед.
Тень-паук, отброшенная богом-чужаком далеко за равнину, в леса, раненная, ослабленная, все же сумела оторваться от земли. Она полетела на вонь крови, живительной крови, туда, где приносили жертвы, и, не испытывая ни малейшей жалости, скользнула по жреческому кругу, заглатывая истошно орущих и молящихся жрецов, зачерпнула пастью с сотню даже не понявших, что происходит, наемников — тех, кто верил в ее богоосновы, тех, кто умилостивливал их и ее, кто приносил жертвы. Перемолола, чувствуя, как струи живой крови оживляют и ее — и вновь понеслась туда, где шел к переходу враг ее богооснов. Тот, кто должен быть уничтожен.
Над Маль-Сереной светало. Царица Иппоталия с внучками и внуками — даже малышка Нита была здесь, да спала на руках у нянюшки младенец Иссария, которую наследница родила незадолго до смерти, — стояла на берегу царской резиденции, глядя в промежутки меж щупалец Ив-Таласиоса на далекий сокрушительный бой своей прародительницы с чудовищем из Нижнего мира.
Бог-богомол был отвратителен сплавом человеческих и инсектоидных черт — в его движениях было много от человека, но иная механика тела делала выпады и развороты непредсказуемыми и мощными.