Королевская кровь-13. Часть 1
Шрифт:
— Пойдем не сразу. Нужно будет подождать, пока соберется герцогиня с детьми, — проговорил Алекс, бросая взгляды на Катю. Она тоже смотрела на него.
— Подождем, — пообещал Стрелковский. — Благо никуда торопиться уже не нужно. Александр Данилович, — проговорил он. — Герцогиня очень помогла нам с Люджиной. Она фактически спасла нашего ребенка. Я ей еще скажу лично, но, пожалуйста, имейте в виду, что если ей понадобится любая помощь, она может в любой момент обратиться ко мне.
Александр кивнул и не стал говорить, что у его женщины есть кому ее защитить. Как показал опыт, он не всегда может быть рядом.
Вещей
— Все сгорело вместе с хутором, — объяснила она, когда они шли в большую каюту, где размещались гражданские. Девчонки держали любимого дядю Сашу за руки. — Я, когда нападали на хутор, схватила что успела, так что и собирать, считай, нечего.Расческа, пара книжек, пара детских вещей. Но дома все есть, — она остановилась и выдохнула. — Не верится, что вот-вот попаду домой, Саш. С декабря ведь там не была. Надеюсь, мои слуги не разбежались.
— Все решим, — пообещал он, и они снова двинулись по коридору. — Главное, что ты с девочками будешь в привычном месте и в безопасности.
Она снова замерла, словно что-то вспомнила.
— Саш, — попросила она тихо. — А можно мы спустимся на нижние уровни? Я хочу попрощаться с сомнарисами. И сказать, чтобы прилетали ко мне в гости. На самом деле, — она засмеялась, — начинаю думать, что мне нужен загородный дом, куда они смогут прилетать и не пугать соседей. И в подвале которого жить.
— Если захочешь, все будет, — сказал Алекс, улыбаясь. Ему нравилось видеть, как она загорается жизнью, как мечтает и смеется. — Теперь уже можно строить планы на будущее, Кать.
Они с детьми спустились вниз — туда, где горели только аварийные лампы. Катя пошла вдоль закрытых отсеков и, остановившись у одного, открыла дверь и нырнула в темноту.
— Мама опять со своими шипучками, — защебетали девочки. — А нам они не дают себя гладить!
— Вам опасно, вы еще маленькие, — объяснил Александр, присаживаясь на корточки. Девочки тут же обняли его, начали баловаться.
— А когда вырастем, можно будет? — спросила Аня через некоторое время.
— Когда вырастете и мама разрешит, — дипломатично ответил он, улыбаясь.
Через десяток минут они уже шли на выход, где должны были ждать Стрелковский, Дробжек и Макроут. На плечах Кати был тяжелый армейский бушлат, выданный кастеляном, девочек закутали в одеяла и взяли на руки.
И за щитом, попрощавшись с Вершининым, Александр открыл Зеркало в Зеленое крыло. Прямо в кабинет коллеги.
Майло Тандаджи, что-то помечающий себе поверх доклада, поднял голову. Лицо его было каменным, но при взгляде на Дробжек и детей смягчился.
— Спасибо, Александр Данилович, — проговорил он вставая. — Герцогиня, капитан, Игорь, счастлив видеть.
Дети, открыв рты, смотрели на смуглого дядьку, который приближался к ним, и чуть не запутавшись в одеялах, спрятались за маму.
— Как я понимаю, вы с нами не останетесь, Александр Данилович, — заметил Тандаджи намекающе.
— Нет, у меня еще одна остановка, — ответил Свидерский и открыл Зеркало. Подождал, пока Люджина со словами благодарности обнимет Катерину на прощание, как пообещает ей помощь в любое время Игорь, и уже проходя в портал вслед за Катей и детьми, успел увидеть, как глава внутренней разведки с несвойственной ему сердечностью обнимает по очереди обоих коллег.
Тандаджи проводил взглядом потухшее Зеркало и обратился к Дугласу
— Барон, — сказал Тандаджи, сам усаживаясь в кресло за столом и приглашая присутствующих тоже садиться. Макроут остался стоять. — Мы не знакомы. Я — Майло Тандаджи, руководитель службы внутренней безопасности и внутренней разведки Рудлога. Я хочу, чтобы вам было понятно ваше будущее. Сейчас в камерах Зеленого крыла находится Черныш Данзан Оюнович и некто Константин Львовский. Сразу скажу, что у меня есть большое подозрение, что через недельку-другую, когда немного утрясутся последствия боев, ее величество лично вам по итогам вашего участия в обороне хутора, а также в партизанском движении, с учетом того, что лично вы не замешаны в преступлениях ваших соратников, подпишет амнистию. Но до этого я надеюсь убедить Данзана Оюновича снять вам поставленные им блоки на памяти, чтобы у службы внутренней безопасности была возможность взять ваши показания о вашем участии в деле темных, чтобы у нас была полная картина происходящего. Будете ли вы с нами сотрудничать?
— Если вы снимете блок, вы и так сможете прочитать меня менталистом, — ответил Макроут ровно. — Поэтому мне смысла не будет молчать. Но вряд ли Черныш пойдет на сотрудничество.
— А как лично вы к этому относитесь? — сощурил глаза Тандаджи.
— Мне не хотелось бы быть причиной преследования своих соратников, — ответил Макроут.
— Покрываете их преступления, барон? — осведомился тидусс с укоризной. И Макроут глянул прямо на него.
— Я не поддерживал их методы, господин Тандаджи. Но как-то Черныш сказал мне, что мне повезло остаться чистеньким — за меня работу сделали другие. Но по факту, — он стиснул зубы, — я такой же участник покушений на правителей, как и те, кто готовил и исполнял их. Мне непросто это говорить, — признался он, — но то, что мы с вами сейчас общаемся, дышим, живем, — это следствие того, что мои товарищи смогли пойти на преступление. А среди них не было врожденно жестоких или злых людей. Вы спрашиваете, хочу ли я покрывать их преступления? Не больше, чем вы, полковник. Ведь, насколько я знаю, спецслужбы, никогда не гнушались подобными методами. Есть ли тогда разница между вами и нами, если и вы, и мы действовали во имя благого дела?
Он выдохнул. И добавил.
— Это если говорить о технической стороне вопроса, господин Тандаджи. А что касается моей совести — оставьте ее мне. Я с ней, поверьте, очень плотно знаком.
Тандаджи смотрел на него нечитаемым взглядом. Люджина и Стрелковский молчали, не мешая общению.
— Я услышал вас, барон, — наконец, сказал Тандаджи. — Вас проводят в камеру, — и он, подняв трубку, отдал приказ. Через несколько секунд в кабинет вошли двое боевых магов Управления.
Люджина поднялась, протянула Макроуту руку.
— Я буду навещать вас, барон, — сказала она.
— Буду рад вас видеть, капитан, — абсолютно искренне ответил молодой темный и ответил на рукопожатие.
— Симпатизируете ему? — спросил Тандаджи с любопытством, когда Макроута вывели.
Она пожала плечами.
— Мы с ним плечом к плечу защищали бункер, полковник. Это накладывает свои эмоциональные привязки.
— Понимаю, — задумчиво сказал он. — Как вы?
— В относительном порядке, — она невесело улыбнулась. — Себя сложно диагностировать, но, похоже, я еще отхожу от шока. Собственно, как и весь мир.