Королевская кровь. Расколотый мир
Шрифт:
Ветер взвыл с такой яростью, что я сжалась. Лопнул ремень безопасности – меня выдернуло наружу, в воздух, а под моими ногами летела вниз, в море, красная измочаленная машина. Я даже двинуться не могла: тело сжимали невидимые жесткие руки, и ураган нес меня обратно к берегу, и я орала ругательства, выплескивая весь страх, всю горечь, всю ненависть к человеку, который в одно мгновение уничтожил меня.
Меня опустили на дороге недалеко от замка – и, пока я приходила в себя, переживая
Я размахнулась и врезала ему по лицу. Он перехватил мою руку, сжал плечи, затряс, заорал как сумасшедший:
– Дура бешеная! Как ты посмела!!! Как ты посмела!
– Одной бабой меньше, одной больше, какая тебе разница! – крикнула я в ответ, чувствуя, как сдавливает горло. – Ненавижу! Не смей меня трогать, не смей, Люк!
– Ненормальная! – он еще раз тряхнул меня и вдруг прижал к себе так, что я застонала – дышать было нечем. – Поверить не могу! Понимаю, почему твоя семья держит тебя под арестом, – ты сама для себя опасна, Марина!
– Не смей орать на меня! – прошипела я, давясь слезами. – Отпусти!
Он отстранился, словно оглушенный, помотал головой – глаза его приобретали нормальный цвет – и снова до боли сжал мои плечи.
– Дурочка, – яростно процедил мне в лицо, – какая же ты дура, Марина. Разве хоть кто-нибудь стоит твоей жизни? Как тебе вообще в голову это прийти могло?
Я не выдержала – разревелась, – и стояла, обмякнув, захлебываясь слезами и ненавистью, и выплакивала свой страх и свое дурное решение свести счеты с жизнью, и думала о том, что я могла быть сейчас уже мертва, как и ни в чем не повинный ребенок внутри, если бы не Кембритч.
Люк так и сжимал меня и молчал, пережидая мою истерику, и первый всплеск эмоций проходил, оставляя опустошение.
– Отпусти, – приказала я прерывающимся голосом, когда наконец смогла говорить. – Ты мне противен, Люк. Отпусти! Разойдемся по-хорошему. Ты прав, я сделала глупость, непростительную глупость. И когда решила быть с тобой, и когда дернула руль в море. Спасибо, что уберег меня. Спасибо. Я должна тебе жизнь. Именно поэтому я ничего не расскажу родным. Просто разойдемся, и все.
Кембритч чуть отстранился, взглянул мне в глаза.
– Детка, – проговорил он почти спокойно. – Я виноват. У меня достаточно бурное прошлое. Но я не изменял тебе, клянусь. Если хочешь, проверь меня менталистом.
Я молчала. Я больше не верила ему. Мне было противно и едко.
– Женщина, которую ты видела, – вдова моего партнера. Раньше… мы были близки, но потом все прекратилось. У нее двое детей, ее мужа убили, я обещал ей защиту и поэтому поселил в замке. И разговор у нас шел о том, что ей нужно переехать. Я не хотел, чтобы ты хотя бы на каплю усомнилась
– Твои руки у нее на заднице очень способствовали моему доверию, как и твой язык у нее в горле, – не выдержав, процедила я. – Скажи, что она сама на тебя набросилась. А ты отбивался.
– Звучит смешно, но это правда, – с раздражающей и немного растерянной иронией подтвердил Люк. – Мы уже прощались, она от избытка чувств решила меня поцеловать. Я опешил поначалу, потом отстранился. Марин… это недоразумение. Клянусь. Черт… я очень виноват. Прости, детка. Пожалуйста.
Я задумалась, прислушиваясь к своим ощущениям. Кембритч был очень убедителен. Я знала, что он умеет быть убедительным.
– Знаешь, – проговорила я, больше не делая попыток отстраниться, – а мне уже все равно, хотел ты ее или нет, любовница она тебе или нет. Достаточно того, что я видела. Я, может, и желала бы забыть и простить, но не смогу больше с тобой быть, Люк. Мне будет противно целовать тебя, у меня сейчас вызывают отвращение твои прикосновения, – я передернула плечами, глаза его сузились, и голос мой снова стал прерываться от сдерживаемых слез. – До этого… я шла сказать, что выйду за тебя, Люк, но теперь – нет.
– Марина, – сказал он потерянно, – ты обижена, я понимаю.
– Я раздавлена, – честно призналась я. – Уничтожена, Люк. Была любовь – и нет. Мне жаль, что это случилось. Мне жаль и тебя, и себя. И ребенка жаль.
Он непонимающе моргнул, затем сглотнул, опустил виноватый взгляд на мой живот. Руки стали мягче.
– Ты беременна.
– Да, – всхлипнула я жалобно.
– Поэтому ты хотела согласиться?
– Я бы согласилась в любом случае, Люк. Но не теперь.
– Я ведь тебя не отпущу, Марина, – уверенно сказал он. Я нервно засмеялась.
– А что ты сделаешь, Люк? Будешь держать меня силой? Заставишь выйти за себя? Так за моей спиной Рудлог. Начнется война. Попробуешь уговорить? Что ты можешь мне сейчас еще сказать? Да и вообще, – горечь моя переливалась через край, и желание сделать больно было нестерпимым, – с чего ты взял, что это твой ребенок? Что ты у меня был единственным мужчиной?
– А я не был? – внимательно спросил Люк, глядя мне в глаза. Я не смогла соврать – опустила ресницы, отвернулась.
– Я иду домой, Люк.
– Стань моей женой, Марина, – проговорил он настойчиво. – Несмотря ни на что. Мы переживем эту ситуацию. Я сделаю все, чтобы ты забыла.
Я засмеялась, оглянувшись на него.
– Ты меня не слышал? Я не могу, Люк. Мне противно.
– А как же ребенок? Ты думаешь, я позволю своему наследнику расти без отца?
– Не переживай, – сказала я, ядовито улыбаясь, – ты себе еще сделаешь, а я найду хорошего мужа и ребенку – прекрасного отца. Любой аристократ Рудлога сочтет за счастье взять меня в жены даже с десятью детьми.