Королевская магия

Эльденберт Марина

– Ничего он не натворил, – поспешно сказала я. Пожалуй, слишком поспешно. – Но я не могу представляться вашей невестой.

– Не можете или не хотите?

Я подняла голову.

– Помните, когда мы уезжали? Вы сказали, что будете сопровождать меня как мой деверь. Что изменилось сейчас?

– Я узнал вас еще лучше и понял, что для моего брата вы слишком хороши. Вы слишком живая, Алисия, в вас столько чувств и огня… словом, я всерьез предлагаю вам руку и сердце. Хотя это и выглядит странно.

– Да,

странно – это не то слово.

Зигвальд улыбнулся.

– Но, если вы против, я назовусь вашим деверем.

– Правда? – недоверчиво спросила я.

– Правда. Я поехал с вами, чтобы вам помочь, а не для того, чтобы создавать лишние волнения.

Я так привыкла к приказному тону Барельвийских и их специфическим методам решения спорных ситуаций, что сейчас просто не сразу нашлась с ответом. А ответ нашелся, поезд окончательно сбавил ход, дернулся и остановился.

В коридоре зашумели.

– Вас тоже интересует, кто все эти люди, которые так спешат покинуть купе, что толпятся в коридорах?

Я улыбнулась.

– Они просто торопятся.

– Куда можно торопиться в Гризе?

Хорошо, это уже куда больше похоже на Барельвийских.

– Например, к родным и друзьям, по которым соскучились. К любимым. К детям и родителям.

Зигвальд свернул газету и убрал ее на полку.

– Все-таки я в вас не ошибся, Алисия. Вы неисправимо романтичны. Тоже скучали по родным?

– По маме. Отца я не знала.

– По маме.

– Да. Я очень хочу ее увидеть, но…

– Но вы боитесь.

– Да.

– Не бойтесь. Я буду с вами, что бы ни произошло. – Он поднялся: стремительно. Помог накинуть мне на плечи накидку, легко подхватил свой саквояж и открыл дверь. – Вперед. Нас ждет Гриз и ваша совсем не страшная мама.

Зигвальд пропустил меня вперед, потому что в коридоре поезда под ручку ходить было нереально. Несмотря на лучший вагон, на полировку стен, позолоту схемиальных светильников и даже картины, вдвоем мы бы застряли, как Эдер в дверях. Я готовилась спрыгнуть с лесенки, но Зигвальд меня перехватил. То есть удержал, спустился первым и подал мне руку.

– Все-таки вы немного дикарка, Алисия, – сказал он, когда мы попрощались с проводником и пошли по перрону. – Куда теперь?

Перрон в Гризе был простенький, к тому же, один. Не то, что в Барельвице, где при незнании можно запутаться, куда вообще идти. Этот вел к старенькому зданию вокзала, знаменитого огромными витражными окнами и куполообразной крышей, правда, тоже покрытой красной черепицей.

– Сейчас выйдем на площадь, и нужно будет взять экипаж, – сказала я. – Мы живем не в черте города. Чуть… подальше.

– Чуть?

– Чуть.

Я написала это в своей пьесе. То есть не это, разумеется, просто героиня у меня тоже жила за городом и водила мобильез. Основное отличие между моей историей и историей

Сесси была в том, что они с мамой изначально жили на ферме и занимались лошадьми. А мы с мамой переехали, потому что случился холодный год, начались перебои с цветами, и эрина Раллберг уже не могла мне платить так много. Через какое-то время мы с мамой сели поговорить о судьбе моих оставшихся не сильно больших сбережений, и она поддержала меня в том, что я должна ехать в Барельвицу.

– На сколько нам их еще хватит? Ну месяца на два. Может быть, на три, – сказала она. – А так ты осуществишь свою мечту.

Несмотря на то, что мама не всегда меня понимала, она всегда в меня верила. Даже когда я не верила в себя сама.

– У тебя все получится, Алисия, – говорила она, когда я приходила из цветочной лавки и бросалась писать.

Даже не представляю, как ей сказать, что у меня ничегошеньки не получилось. Пьеса в Барельвице, несколько раз горелая и побывавшая в Тайной канцелярии, руках эрцгерцога и его сестры (непонятно, что хуже), а я здесь. В одном-единственном новом платье и новой накидке.

Зато с магией.

На небольшой залитой солнцем площади, где я чуть не оставила в щербатом камне каблук, мы быстро поймали экипаж. Ошалевший от щедрости Зигвальда извозчик рассыпался в благодарностях и чуть ли не пылинки с нас сдувал. В Гризе экипажи были попроще: во-первых, таким как в Барельвице просто негде было пройти, а во-вторых, здесь действительно были очень красивые места, и крышу с полотняными боками на экипажи натягивали только во время дождей. Поэтому пока мы ехали, извозчик нам рассказал чуть ли не про все достопримечательности, где обязательно стоит побывать и что посмотреть.

Солнце припекало так, что я даже сняла накидку, а, слушая об известных мне с детства местах, провалилась в собственные мысли. Запоздало подумала о том, что на перроне и в здании вокзала даже не смотрела по сторонам, так что не могла сказать, видел ли меня вообще кто-то.

Меня. Нас.

– Место, конечно, не в центре города, – продолжал бормотать извозчик. – Уж не знаю, почему вы там решили остановиться, но до Синуанских водопадов там рукой подать. Прогуляться, воздухом подышать полной грудью… м-м-м-м… красота!

В подтверждение своих слов он глубоко вдохнул.

Миновав несколько домиков, спрятанных от посторонних глаз за лесом, мы выкатились по изгибающейся дороге к нашему.

– Ну-с, приехали! Благодарю, ваша светлость! Леви!

Я чуть не улетела с подножки, услышав обращение в свой адрес. Не улетела, потому что рядом был Зигвальд, который снова меня поддержал, а следом услышала грозный голос мамы:

– Алисия?! Кто этот мужчина?!

Выглядела мама тоже очень грозно: она стояла, сдвинув брови, сложив руки на груди, и смотрела на меня в упор.