Королевская охота
Шрифт:
— Дайте нам побольше места, — я махнул переливающимся перламутром кортиком и покачал кончиком, призывая Наби-Сина выйти на середину комнаты.
Да, это была авантюра чистейшей воды. На таком маленьком пространстве против низарита, обученного драться даже на узеньком мостике, перекинутом через ущелье, у меня не было шансов. Но я точно знал, что Наби-Син и рта не раскроет перед герцогом. Он лучше умрёт, но Абру не сдаст. А подчинив его себе кровавой клятвой, был шанс потопить графа и спасти виконта Агосто.
Штурмовики разошлись по сторонам, а Тюлень, ворвавшийся в дом, когда уже всё
— Ты смелый, кондотьер, но сегодня умрёшь, — буднично произнёс он очевидную банальность.
— Бейся, — я чувствовал его неуверенность, и только выставив кортик на уровне глаз, увидел, что клинок стал раскаляться от кончика до гарды, постепенно наливаясь ярким чистейшим белым цветом.
И Наби-Син сделал неуловимое движение руками, перенося оружие из статического положения в плоскость, чтобы вскрыть мне грудную клетку горизонтальным ударом справа налево. Всего один удар, который отразить мог такой же низарит, обученный подобным фокусам. Дело в том, что положение клинка мгновенно менялось, когда противник выставлял оружие для блокировки, и удар уже шёл сверху. Именно в этот момент я и отмахнулся кортиком, разрубив тальвар пополам. А вторым движением вспорол косым ударом рубашку, оставив на груди Наби-Сина глубокий разрез, из которого полилась кровь.
Низарит впал в глубочайшее раздумье, глядя на обломки своего меча, а потом медленно встал на колени, размазал кровь по ладонями и протянул их мне. Я приложил кортик плашмя к его груди, ощущая дикую вибрацию клинка. Он самым настоящим образом выпил кровь, оставив свежий шрам как напоминание о клятве. Которую я не знал как принимать. Чтобы у пленника не появилось сомнение, а правильно ли он поступает, я решительно ударил плоскостью кортика по его правому, а затем и левому плечу.
— Отныне ты мой слуга и воин, — торжественно произнёс я в повисшей тишине. — Прежние клятвы переходят ко мне, и любая твоя беда станет моей бедой, как и моя — твоей.
— Мидкалу. Макалор. Мансум, — пробормотал непонятную для меня мантру низарит и поднял голову, размазывая кровь по лицу. — Да будет так, мой господин.
Из всех штурмовиков, потрясённых этой сценой, только Рич глядел скептически. И когда Наби-Син поднялся с колен, сказал:
— Командор, надо бы его связать покрепче. Клятва клятвой, но от фанатиков можно ожидать чего угодно.
— Я не фанатик, — гортанно произнёс низарит. — Я воин.
— Какой же ты воин, если режешь в ночи тех, на кого укажет заказчик? — фыркнул пластун, поигрывая метательным ножом, который при случае готовился метнуть в пленника. — Вот эти парни — воины, они честно сражаются с врагом лицом к лицу. Так что я буду за тобой присматривать.
Наби-Син благоразумно промолчал, и это было правильно. Иначе бы слово за слово — и вся игра, затеянная мною была бы погублена. Показал жестом Ричу, чтобы тот прекратил провоцировать низарита.
— Надо уходить, — сказал я. — Муравей, Щербатый! Свяжите руки Наби-Сина и обыщите его очень тщательно. Все складки одежды, обувь. Каждый предмет должен быть извлечён.
— А что за предметы? —
— Любые, — раздражённо ответил я. — Очистите его карманы полностью!
Нужно было торопиться. Едкий дым из прихожей уже затянуло в дом, и многие стали покашливать. Не разбей ранее Гусь окно, дышать было бы и вовсе невозможно. Тюлень, оказывается, умудрился потушить горящую стену, чтобы разгорающийся пожар не привлёк внимание местных жителей и не устроил переполох в слободке.
— Убитых оставим здесь, дом сожжём, — распорядился я. — Рич, возьми с собой Гуся, Щербатого, Жадюгу и веди Наби-Сина к карете. Не забудь вложить ему в рот какую-нибудь деревяшку и крепко примотать, чтобы не выплюнул.
— Господин мне не доверяет? — лицо низарита осталось непроницаемым.
— А зачем деревяшка? — удивлённо спросил пластун, замерев на месте.
— Чтобы он не перегрыз зубами свои вены, — пояснил я. — Извини, Наби-Син, так нужно. Когда ты расскажешь о преступлении графа Абры, только тогда я могу быть спокойным.
Рич с парнями увели низарита с собой, а я с оставшимися штурмовиками забрал трофеи: три меча и столько же морионов пополнили наш арсенал. Особенно я радовался чёрному хрусталю, которого у нас становилось всё больше и больше. Когда Наби-Син докажет свою преданность, можно будет выяснить у него, где добывают морион. И вообще, на этого наёмника у меня большие планы. Самое главное, что я понял, глядя в его глаза — он не был фанатиком Ордена. Настоящих бойцов всегда видно по характеру, темпераменту и ещё многим незначительным деталям. А Наби-Син оказался именно таким человеком. Ладно, морализировать на тему добра и зла будем потом, а сейчас нужно торопиться.
Через полчаса мы растворились в темноте и глухой тишине затаившейся слободки, которая, конечно же, не спала и слышала, что где-то рядом происходят нехорошие вещи. Мы уходили к оставленным в подлеске лошадям и карете, а за нашими спинами разгорался огонь, пожиравший следы ночного боя. Когда он всполошит жителей города, наш отряд будет в поместье Агосто готовиться к отъезду в Скайдру.
Оставалось только посвятить в свои планы молодого виконта и забрать его с собой в Скайдру. Когда он рядом — мне спокойнее.
Едкий дым, забивший горло, помог Дор Хадану вынырнуть из небытия, в которое его обратила яркая вспышка и взрыв, после которого грудь и лицо обожгло болью. Открыв глаза, он увидел, что так и лежит на полу в коридорчике, а из двери вырываются языки пламени и стелется вонючий дым. Снова запершило, подкатившая тошнота заставила федаина извергнуть из желудка горькую слизь. Встав на колени, он покачал головой, приходя в себя. Правый бок нестерпимо жгло. Дор Хадан приложил к нему ладонь и почувствовал, как она стала мокрой и липкой. Это была кровь. Видимо, его пытались уже раненого добить, но клинок врага удачно прошёл мимо жизненных органов. Ничего, главное — жив. Низариты и не с такими ранами добирались до своих тайных лагерей. И он доберётся, расскажет всё амалю.