Королевская прогулка
Шрифт:
— А что? Что я такого сказал? К тому же, она тебе вроде тоже нравится?
— Я тоже могу дать тебе на орехи, — прошипел Грэм, невольно бросив взгляд на Ванду — не слышит ли? — И покрепче, чем она.
— Я ошибся? — захлопал глазами Оге. — Ну, тогда извини. Не нервничай. Понимаешь, показалось мне, что ты… все-все, молчу, — поспешно сказал он, наткнувшись на свирепый взгляд Грэма, рука которого сама собой тянулась к оружию. — Спокойно, не надо волноваться.
Легко сказать — не надо волноваться. Вот волноваться как раз надо, раз уж даже Оге знает, какие чувства вызывает у Грэма Ванда. Это значит, что все написано у него на лице, что совсем не хорошо. Грэм не любил, чтобы посторонние люди знали,
Придется срочно менять линию поведения, подумал Грэм. Вопрос — как? Что он делает не так? Ему-то казалось, что он ведет себя сдержанно, и ему удается не выдать себя. Он так старался, а вот, надо же…
— Что ты на меня так смотришь? — занервничал Оге. — Я же извинился! Ну, глупость сказал, ошибся. Больше не повторится. Грэм!
Грэм вздрогнул и обнаружил, что, задумавшись, не сводит взгляд с собеседника. Выражение глаз у него, надо думать, было не слишком дружелюбное, раз Оге заволновался.
— Надеюсь, ты не обсуждал этот вопрос с Вандой? — медленно спросил Грэм.
— За дурака меня принимаешь? — возмутился Оге, надувшись и побагровев. — Спросил бы еще, не перемывал ли я тебе косточки с Ивом!
— С тебя станется, — буркнул Грэм и пришпорил лошадь, заставив ее подъехать поближе к девушкам. Продолжать разговор с Оге тет-а-тет у него не было ни малейшего желания.
Кто предупрежден — тот вооружен, подумал Грэм, немного успокоившись. Теперь он знал, что его увлечение Вандой бросается в глаза, и мог обдумать, как сделать так, чтобы покончить с этим.
Вообще, наверное, поздно что-то менять, раз уж даже Оге заметил, но лучше поздно, чем никогда.
С этого дня Грэм стал обращаться к Ванде лишь в случае крайней необходимости. Он избегал встречаться с ней глазами и вообще смотреть на нее. Возможно, это был перебор, но Грэм даже не подумал о том, что такое поведение свидетельствует о его чувствах еще более красноречиво. Он помалкивал теперь на привалах, вперив взгляд в землю, или болтал с Оге, а к Ванде старался вовсе не подходить. Ива его поведение явно радовало, он даже злился и шипел не так часто, как обычно. Но только сначала, потому что реакция девушки оказалась странной. Вместо того, чтобы перестать обращать на Грэма внимание, она сперва озадачилась резкой потерей интереса к своей персоне, а потом открыла на Грэма самую настоящую охоту. Теперь она сама искала предлог поговорить с ним, а во время разговора все время пыталась поймать его взгляд. Грэму становилось не по себе, когда он все-таки встречался с ней глазами. Ведь она ясно дала понять, что взаимности от нее ждать не следует. Чего же она хочет?
Грэм понял, что ничего не понимает, махнул рукой на все эти сложности и окончательно замкнулся в себе. Разговорить его стало не легче, чем устрицу.
Надежды найти переправу помимо моста не оправдались. Найти удалось только пожарище. Когда-то здесь был паром. Кто его сжег — медейцы, отступая, или касотцы, наступая, — осталось неясно, да и не было ни у кого желания выяснять. Что бы тут ни случилось, произошло это сравнительно недавно. Берег был изрыт конскими копытами; и хотя Грэм не умел читать следы и не мог отличить отпечатки медейских подков от касотских, ему это все равно не нравилось. Ему не хотелось встречаться ни с теми, ни с другими, поскольку добра ни от кого он не ждал; эту мысль он постарался внушить спутникам. Не удалось. Четверка медейцев превратилась в настоящих баранов и не собиралась отказываться от своего первоначального плана, который им, по-видимому, очень нравился. Грэм, обычно спокойный, взбесился и начал ругаться, из-за чего возник очередной конфликт
К счастью, до рукоприкладства и на этот раз не дошло, но разнимали их долго. В результате оба остались при своем мнении, озлобленные и кипящие внутри наподобие чайников. Все остальные притихли, боясь спровоцировать еще одну свару, и вели себя тихо-тихо. Но направление движения не поменяли.
Грэм разозлился так, что готов был вцепиться в глотку надменному упрямцу. Нужно было остыть и прийти в себя. Успокоиться, созерцая перед собой высокомерную физиономию Ива, было нереально, и он решил уединиться. Остановились они засветло, и заблудиться он не боялся. Когда разбили лагерь на опушке леса, он, закончив все дела, встал и пошел прочь. Он не оглядывался, но спиной почувствовал, как все взгляды обратились в его сторону. Никто ничего не спросил. Правда, краем уха Грэм уловил звук, будто кто-то попытался привстать вслед за ним, но его остановили. Интересно, кто это, подумал он, и украдкой оглянулся. На поваленном стволе сидела Ванда с совершенно убитым видом, а у нее за спиной возвышался взбешенный Ив, удерживая ее за плечо. Грэм хмыкнул и отвернулся. Ему было грустно.
Через минуту его кто-то нагнал. Услышав за спиной шаги, он оглянулся, понадеявшись, что все-таки Ванда последовала за ним, но его постигло разочарование. Это был всего-навсего Оге, запыхавшийся и раскрасневшийся от быстрой ходьбы.
— В чем дело? — спросил Грэм. Пожалуй, излишне резко, но он все еще был очень зол.
— Ты куда? — выдохнул Оге.
— Отдохнуть от вас. Надоели, сил нет…
— С тобой ничего не случится? — не унимался Оге. — Небезопасно одному расхаживать по лесу, пусть и при мече, так близко от границы!
— Не опаснее, чем лезть через реку по мосту впятером. Оге, вернись в лагерь. Оставь меня в покое.
— Но ты уверен, что все будет в порядке?
— Да.
— Точно? А то Ванда… — Оге осекся.
— Что? — сердце у Грэма бухнуло так, словно хотело выскочить из груди.
— Ничего… Это я так… вырвалось. Ты когда вернешься?
— К утру, — неохотно ответил Грэм. Думал он уже о другом, а именно — почему его собеседник вдруг вспомнил Ванду.
Оге вздохнул, повесив голову.
— Ну ладно. Будь осторожнее… Ты уверен, что тебе не нужна компания?
— Уверен. Давай, чеши отсюда.
Еще раз вздохнув, Оге развернулся и двинулся в сторону лагеря, раздвигая ветки. Шуму от него было больше, чем от стада лосей. Если в радиусе лиги были люди, его, несомненно, услышали все, кто хотел услышать. Безымянный на его голову, разве можно так шуметь? Сам Грэм неуютно чувствовал себя в лесу, но передвигался по нему гораздо тише.
Уйти далеко от лагеря он не решился, боялся заблудиться. Опыт жизни в лесу у него был небогатый, и обогащать его желания не имелось.
С Грэма довольно было и того, что он больше не видел и не слышал Ива. Когда лагерь скрылся за деревьями, он остановился и взялся устраивать ночлег. Одеяла он с собой не взял, а спать на земле не хотелось, тем более, она еще не полностью просохла после недавнего дождя. Грэм отыскал относительно сухое место, наломал веток с мохнатого куста и устроил что-то вроде лежанки. Получилось вполне уютно, лучше даже, чем на простом одеяле. Грэм растянулся на импровизированной постели и только сейчас подумал, что в лесу могут водиться хищники, а костер ему развести нечем. Впрочем, так близко к краю леса волки и прочие милые зверушки едва ли будут приближаться, тут же возразил он себе, и закрыл глаза. Он постепенно успокаивался. Обычно его тяжело было вывести из себя, но у Ива просто талант доводить людей до кипения. Нобиль поганый, усмехнулся Грэм, вспомнив своего приятеля Роджера. Наверное, ему было так же тяжело со мной, как мне сейчас с Ивом…