Королевская прогулка
Шрифт:
Спать никто не ложился, несмотря на позднее время. Собрались у костра; особой нужды в огне не было, за последние два-три дня значительно потеплело, и хищники, судя по всему, разбежались кто куда при виде касотского войска, но костер все-таки развели. Если Оге и Ив будут возвращаться ночью или под утро, он послужит им прекрасным ориентиром.
Сидели молча, говорить никому не хотелось. Мрачная Ванда подвинулась вплотную к огню и сидела с таким видом, словно присутствовала на собственных похоронах. Грэм смотрел на нее и думал, что делать дальше. Для начала следовало разузнать, что стряслось с парнями. Для этого кто-нибудь должен был поехать к мосту, а по дороге расспрашивать
Оставлять девушек одних Грэму тоже очень не хотелось, но это было меньше зло, и к утру он решился. Ждать дальше не имело смысла, промедление могло ухудшить ситуацию. Когда начало светать, он посвятил в свои планы девушек. Корделия выслушала его спокойно, зато Ванда приняла план в штыки. Она желала поехать вместе с Грэмом, утверждая, что так будет гораздо лучше.
— Да в вас в два счета узнают медейцев! — пустил в ход свой главный козырь Грэм.
— Ничего подобного! Корделия отлично говорит на наи, а я могу и помолчать! — Ванда как будто читала его мысли. — В крайнем случае, буду изображать немую.
— Все равно — нет, — отрезал он.
— А если на нас тут наткнутся касотцы? — сердито спросила Ванда. — Что тогда?
— Вряд ли вас найдут, если не будете шуметь. Ванда, пойми, у нас нет другого выхода. Остаться и ждать здесь для вас лучше, чем ехать со мной. Меньше вероятность вляпаться.
— Замечательно. А если вдруг и ты попадешься? Что тогда? А?
— Тогда вы развернетесь и потихоньку поедете домой. Ясно? И без всякой самодеятельности.
— То есть как это — поедем домой? А как же Дэмьен?
Грэм вздохнул.
— Сомневаюсь, что вы сумеете вдвоем добраться до него и чем-то помочь. Скорее всего, просто попадетесь сами и разделите его участь. Разве это лучше? Подумай, Ванда. Подумай хотя бы о своей матери. Тогда она лишится сразу и сына, и дочери.
Ванда закусила губу и нахмурилась. Видимо, благоразумие боролось в ней с желанием героически броситься на помощь друзьям и брату. Молчала она довольно долго, под спокойным взглядом подруги, которая, судя по всему, все для себя уже решила, готова была принять любой вариант и следовать за большинством. Потом Ванда решительно покачала головой.
— Нет. Это безумие. Нам нельзя разделяться. Мы уже отпустили Оге и Ива, и вот что получилось. Если уедешь еще и ты, только боги знают, что может произойти.
Это все, конечно, было справедливо. Но тогда оставалось только сидеть и ждать. Грэма это не устраивало. Ну никак.
Самым правильным сейчас было бы взять девчонок подмышку и отнести к папе с мамой. Но вот именно этого Грэм не мог сделать, не зная всех обстоятельств. Поэтому он прекратил свои неспешные сборы и уселся прямо там, где стоял. Девушки удивленно уставились на него.
— Что это значит? — поинтересовалась Ванда, уперев руки в боки.
— Это значит, что я с места не двинусь, пока вы не расскажите мне все до конца, ничего не утаивая, — спокойно пояснил Грэм.
— С чего это вдруг?
— С того, что только зная все подробности вашей прелюбопытнейшей истории, я смогу решить, как нам действовать дальше.
— И все равно я не вижу связи. Что ты собираешься делать? Ты уже передумал искать Оге и Ива?
— Больше всего мне сейчас
— Ах вот оно что, — прищурилась Ванда. — К мамам, значит, отвести… А наши желания тебя не интересуют?
— Меня интересует ваша безопасность.
— Да что тебе наша безопасность? Ты кто нам — сват, брат?!
— Ты сама попросила меня быть твоим телохранителем, — напомнил Грэм.
Ванда фыркнула так выразительно, что стало ясно: это для нее не довод. Телохранитель — всего лишь слуга, а она не обязана слушать слуг. Это отчетливо читалось у нее на лице.
Грэм мог бы еще раз сказать, что любит ее, а потому боится за нее… но именно этого он обещал больше не говорить. В душе он уже проклинал тот момент, когда, возжелав человеческого общества, решил посмотреть, кто развел костер, дымящий в безжизненной долине. Если бы он проехал мимо, поостерегшись связываться неизвестно с кем, не пришлось бы сейчас принимать решений. А если бы и пришлось, то решения эти не касались бы никого, кроме него самого. Грэм терпеть не мог взваливать на себя ответственность за кого-либо, особенно, когда этот кто-то воспринимал заботу о его безопасности в штыки. Вот как Ванда, например. Совершенно идиотская ситуация: ты, движимый чувством долга, делаешь то, что оно (то есть чувство долга) тебе предписывает, хотя в глубине души хочется послать все подальше, а получается, что это совершенно никому не нужно. Те, кого ты пытаешься облагодетельствовать, смотрят на тебя круглыми глазами и искренне недоумевают, что за блажь на тебя нашла и какое тебе вообще до них дело. Хотелось плюнуть на все, помахать ручкой и двинуться по своим делам… но беда была в том, что у Грэма иногда чувство долга затмевало все остальные чувства и желания. Увы.
— Я с места не двинусь, пока не узнаю вашу историю полностью, — решительно сказал Грэм. — Не хотите рассказывать — пожалуйста. Я могу сидеть тут, пока не явятся касотцы и не унесут меня на руках. Мне все равно… А вот вам советую подумать.
— Ну и сиди! — не унималась Ванда. — Подумаешь, напугал! Поедем без тебя!
— Интересно, куда.
— Да уж куда-нибудь!
Корделия, спокойная как обычно, тронула разбушевавшуюся подругу за руку, и, когда Ванда обратила на нее гневный взор, молча покачала головой. Один этот жест произвел действие, которое не произвели все слова Грэма: Ванда успокоилась. Причем сразу.
— Ну ладно, — сказала она уже совершенно другим тоном. — Хочешь, так сиди тут пока. А я немного подумаю.
И она удалилась в шатер, задернув полог. Грэм остался сидеть с твердым намерением дождаться полного рассказа, пусть даже касотцы нагрянут раньше, чем Ванда решит что-либо. Лично его касотцы не волновали. Вряд ли они станут связываться с нейтралом… каковой, правда, находится в обществе медейских девушек.
— Ты правда хочешь все знать? — тихо спросила Корделия, устремив свои спокойные серые глаза на Грэма. Выражение у нее на лице было загадочное, как и всегда. Не человек, а дух.
— Да, хочу.
— Я с ней поговорю.
Разговор длился около часа. За это время Грэм успел перебрать мысленно все возможные варианты действий, но так и не придумал ничего путного. Все, что приходило в голову, было плохо, и более или менее приемлемого решения он найти не смог. Выходило, что нужно бросать или Ванду с Корделией, или Ива с Оге.
Когда из шатра показалась Корделия, Грэм пребывал в полной растерянности, что случалось с ним нечасто. Корделия молча села напротив на поваленном дереве. Еще несколько минут они молчали.