Королевские камни

Демина Карина

Домашние разношенные туфли… и старая шаль на плечах. Шаль легче его рук, но руки надежней. И если так, то… Ийлэ просто позволит себе минуту слабости.

Две.

Или дольше, благо, часы, которые стоят на каминной полке, мертвы. На них время застыло, а значит, некому будет укорять Ийлэ за эту слабость.

И Райдо задумался.

О чем?

Об убийстве… об убийце… или о том, что зима идет к перелому, за которым… весна наступит рано или поздно. И грозы придут с востока, принесут с собой тяжесть моря, белые молнии, которые

вновь спустятся по зову Ийлэ, чтобы напоить ее силой.

Как в тот раз.

Ее ведь хватило, чтобы танцевать под дождем, и древние буки с одобрением наблюдали за той пляской… быть может, вспомнят о ней, когда Ийлэ придет. А она придет, ведь дала слово.

Исполнит.

Вытащит разрыв — цветок, вычистит кровь его, а дальше Райдо и сам справится. Живое железо сращивает раны ничуть не хуже, чем сила альвов.

Главное, он перестанет нуждаться в Ийлэ.

Изменится?

Конечно, изменится, глупо было бы ждать, что он останется прежним, но… слово сдержит. Должен сдержать, потому что иначе Ийлэ… ей будет плохо. Поэтому она не хочет думать ни о прошлом, ни о будущем.

Есть настоящее.

Немного, но ей хватит.

Дверь в кабинет открылась без стука:

— Райдо, там… — Нат застыл на пороге и, кажется, смутился, если он вообще способен был смущаться. — А что это вы делаете?

— Ничего, что тебя касалось бы, — рявкнул Райдо.

Ийлэ выскользнула из рук его и, опасаясь, что он попытается вернуть ее, спряталась за спинкой кресла, благо, кресло все еще стояло, и выглядело почти надежным убежищем.

Райдо оперся на подлокотник.

Встал.

На Ийлэ не глянул даже… и правильно, ей отчего-то невыносимо неудобно было от самой мысли, что он будет смотреть на нее… она не готова выдержать этот взгляд.

Сейчас не готова.

— А… а там… этот… — Нат попятился, некрасиво горбясь, — вскрыл… и я подумал, что надо вас… и вот…

— Нат…

— Да?

— В следующий раз стучись, ладно?

Райдо дернул головой и щеку поскреб с немалым раздражением.

— Ладно, — не особо уверенно пообещал Нат. К нему постепенно возвращалась утраченная уверенность в собственных силах. — Только и вы… в следующий раз закрывайтесь. Так оно надежней.

На предложение, не лишенное разумности, Райдо ответил затрещиной.

И мысленно Ийлэ к ней присоединилась.

Не то, чтобы она злилась на Ната, нет, он вовремя пришел, но… мог бы подарить еще несколько минут в тишине, которая на двоих и тем уютна.

Глава 6

Джон Талбот был одержим.

Пожалуй, он выглядел обыкновенным, скучным даже человеком, о слабости которого люди иные, пусть и близкие, не догадывались.

Оно и к лучшему.

Эти другие люди сочли бы Талбота безумным, и пусть безумие его было самого мирного свойства, оно все одно испугало бы их. А следом за страхом пришло бы отвращение. И пусть бы Джону,

положа руку на сердце, были безразлично отношение общества к его персоне, но он привычно таился.

Скрывался.

Сдерживал, что любопытство свое неумеренное, что страсть к тайнам.

А тайны влекли.

Они дразнили Джона сладким ароматом непознанного, подбрасывали вопрос за вопросом, точно проверяя, сумеет ли он, уже не мальчишка — Джонни, подглядывавший за соседкой и молоденьким разносчиком, который зачастил в дом на углу улицу, найти верный ответ.

Он находил.

И в тот раз, когда понял, что вовсе они не любовники, как о том судачили соседи, нисколько почтенную вдову не осуждая, но пара мошенников… и в другой, когда сумел отыскать тайник в заброшенном доме… и в третий, впервые сведший Джона Талбота с сейфовым замком. Ему было двенадцать, а сейф принадлежал почтенному купцу, вернее его наследникам, которые ключ отыскать не сумели.

Сейф принесли в надежде, что отец Джона сумеет управиться с замком.

А тот сказал сыну:

— Посмотри. Что думаешь?

До того благословенного дня Джон встречался с замками разными, с тяжелыми, древними, солидного вида и скверного характера. Эти упрямились, не желая признавать свои ключи, а Джоновы отмычки принимали благосклонно. Были и другие, дверные, порой хитрые, но все одно податливые… были оконные запоры и крохотные замочки на шкатулках…

Джон ладил со всеми.

А тот, сейфовый, он очаровал.

Джон просидел рядом всю ночь, не способный отступить и на шаг, он гладил железный бок сейфа, вновь и вновь проворачивая круг счетчика, вслушиваясь в щелканье того… и к утру вдруг понял, что именно в этом голосе и спрятан главный секрет.

Надо слушать внимательно.

Тот замок Джон открыл, и отец, вместо того, чтобы обрадоваться, нахмурился:

— Бедовый ты парень, — вздохнул он и, почесав бороду, признал: — Ладно, ювелира из тебя все одно не выйдет… а так, будешь иметь копейку.

И устроил Джона в контору, что принадлежала дальнему родичу.

Не прогадал.

В конторе было интересно, и пускай поначалу к Джону Талботу относились снисходительно, но вскоре оценили талант.

— Эх, парень, — в приступе откровения сказал как-то начальник, а заодно уж и родич, которому было вменено за Джоном приглядывать, — опасный у тебя талант… гляди, не пойди по кривой дорожке…

Быть может, в ином каком случае, предупреждение это не было бы лишено оснований, однако Джона по странной прихоти судьбы содержимое сейфов не интересовало. Он и к ящикам этим терял интерес, стоило им поддаться.

Но вот закрытый сейф вызывал у Джона чувство, близкое к экстазу. Он замирал в предвкушении, представляя себе сокровища, скрытые внутри. Сокровища всегда были чем-то эфемерным, некой высшей целью, достигнуть которой Джон сможет, лишь открыв замок.

И сейф превращался в противника.