Королевские камни
Шрифт:
— А… а если попробовать?
— Чего ради?
Промолчала.
И все-таки решилась. Замочек на футляре простенький, не замочек даже, но просто крючок серебряный, который соскочил легко.
Крышка сама поднялась.
И Джон, поддавшись любопытству, встал, вытянул шею, пытаясь разглядеть, что же такого было в футляре. Прогонять его не стали.
Ленты атласные, тонкие и прочные… и снова ленты… змейка браслета, слишком маленького, чтобы быть взрослым, крохотные, кукольные будто, кольца.
— Что это? — Нат протянул было руку, но получил
— Мои… украшения… — альва говорила шепотом, но слышали ее все. — Мама мне показывала… это отец сделал, когда мне исполнилось месяц.
Кольцо было… хрупким, иначе и не скажешь. Джон вот побоялся бы взять его в руки. Серебряное плетение, искорка драгоценного камня.
— И браслет к нему…
На браслете переплелись виноградные лозы.
— А это — уже в полгода… и в год…
Колец было множество, и браслетов, имелись броши и серебряная погремушка с бубенчиками. Кукольная ложечка, украшенная синим сапфиром.
Бабочка — заколка с дрожащими крыльями, расписанными эмалью.
И четырехлистный клевер, одновременно простой изящный и умопомрачительно красивый…
— Это все… они сохранили это все, а я… я думала, что забрали… те, которые…
— Не забрали, как видишь, — Райдо смотрел на цепочку тонкого плетения, которую держал двумя пальцами. И выражение его лица было… удивленным?
Пораженным.
— И… и хорошо, да? — альва перебирала кольца. — А это я уже помню… его сделали, когда мне было пять… и еще кулон был на цепочке… я его потеряла… цепочка очень тонкая и порвалась. Переживала потом очень сильно, и отец обещал другой сделать. Сделал. Но я все равно переживала.
Джон повернулся к стене. Он подозревал, что она скрывала еще немало сокровищ.
На то, чтобы вскрыть остальные ячейки ушла неделя.
Шкатулка.
Ийлэ помнит ее прекрасно, она видела, как отец собирал мозаику из полудрагоценных камней, выкладывая попугая. Он работал медленно, тщательно подбирая каждый элемент. И порой Ийлэ раздражала эта его медлительность.
Почему он просто не сложит картинку?
Но с другой стороны ей нравилось наблюдать за тем, как постепенно появляется рисунок.
Ветка дерева… и пара листьев… фигура птицы… яркий ее хохолок, крючковатый клюв, крылья из полированных рубинов всех оттенков алого.
Шкатулка была для мамы.
А вторая, меньшая, которую отец сделал Ийлэ — ей ведь надо было куда-то прятать свои драгоценности, не сохранилась.
Дайна утащила? Псы? Или кто-то иной, из тех, кто притворялся другом… быть может, сама эта шкатулка исчезла еще до войны, чего гадать?
Нить жемчуга, темно — розовые жемчужины подобраны идеально, и эта нить стоит дорого, но Райдо сказал, что она принадлежит Ийлэ.
Зачем ей жемчуга?
Но Ийлэ надела ожерелье… и витую цепочку с кулоном — капелькой.
Кольца.
Браслеты, от которых руки стали тяжелыми, неподъемными почти.
— Твой отец и вправду был мастером своего дела, — Райдо сидел на полу, у него это, похоже, в привычку вошло, и перебирал сокровища. — Я ничего подобного
Он поднял тяжелый браслет со вставками из слоновой кости.
Охотничий.
Ийлэ и его помнит, как сидела в кресле, разглядывала пластину за пластиной.
Королевская охота.
И сокола.
Тонконогие борзые, которые и, застывшие в рисунке, выглядят подвижными.
Лошади.
Дамы в роскошных нарядах… Ийлэ придумывала им имена и сочиняла свою историю, каждый раз новую. Но в тех ее историях было мало правды.
— Ты можешь продать это, — Ийлэ приняла браслет и, скользнув взглядом по надменным лицам прекрасных охотниц, выронила. — Он дорого стоит…
— О да, матушка моя как-то сказала, что смерть мастера — лучшая реклама.
— Тогда они стоят очень дорого…
— У меня нет привычки продавать чужое имущество, — Райдо поднял упавший браслет и, поставив на бок, толкнул. Браслет покатился.
— Это твое имущество.
— Вот бестолковая… и упрямая к тому же… лучше скажи, здесь все?
— Нет.
Ийлэ дотянулась до стола и с непонятным ей самой раздражением смахнула с него кольца.
— Что ты творишь?
— Здесь всякая ерунда… нет ничего по — настоящему ценного… я же говорила, что у мамы был изумрудный гарнитур? И еще рубиновый, но его она не любила, говорила, получился очень агрессивным, вызывающим… аместисты. Сапфиры. Алмазы… отцу нравилось работать с камнями… помню, он сделал часы… он обычно с часами работать не очень любил, а здесь… у них циферблат располагался сбоку… точнее не с боку, а на боковой грани. И двигается именно циферблат, стрелка же литая. Часы стоят на трех ножках, а сверху пчела сидит. Тело золотое, но инкрустированное желтыми алмазами… крылья — бриллианты прозрачные, а глаза — сапфировые кабошоны. Пчела сидит на сотах из желтых и белых камней. А на голове у нее корона.
— Красиво, должно быть.
— Очень, — Ийлэ сложила ладонь горкой. — Часы крохотные, их рукой накрыть можно… еще была брошь — лилия из платины… и хризантема… он любил цветы делать. И животных тоже… изумрудный морской конек… или жук еще с алмазной монограммой на надкрыльях… для кого — не знаю… отец делал, думал отправить, но не отправил.
— Ты бы узнала, если бы увидела что-то… — Райдо усмехнулся и сам себе ответил. — Полагаю, узнала бы. Значит, нашли мы не самое ценное, верно?
— Да.
— Ийлэ, вспомни, в тот день, когда случился пожар…
…пожар?
О да, он нарочно обходит скользкую тему. Пожар — лишь малость…
— …секретер еще был? Внешняя панель?
— Да.
— Ты уверена?
— Да. Там все было как при папе. Почти, как при…
— Значит, ее сожгли позже… или она сама сгорела… — Райдо, встав на четвереньки, принялся собирать кольца. — Скорее всего, сама… и да, он не собирался устраивать настоящий пожар, наверное, надеялся, что ты позовешь на помощь, и у него будет повод вскрыть дверь… или вовсе ключ имелся… не понимаю пока… почему он не забрал эти вещи? Не мог? Не хотел привлекать внимания?