Королевский брак, или Не трать мое время

Кос Анни

— Отлично. Тогда подпишите это.

Он изящным жестом взмахнул рукой, и из пустоты на ладонь опустился исписанный мелким почерком лист. Эдвард перегнулся через стол и вручил его мне с легким поклоном. Позёр, хотя и занятный. Подпространственное хранилище — штука редкая, и обычно туда влезает только мелочь, вроде пары шпилек или кошелька с монетами, а тут, смотрите-ка, целый лист, ровный и гладкий, словно только что из-под пресса.

— Ах да, подписать нечем, — следом за листом из пустоты был извлечен изящный письменный набор с пером и тушью. Алой.

—

Благодарю, — я опустила глаза, торопливо просматривая текст.

Назвать этот документ стандартным язык бы не повернулся ни у одного мало-мальски обученного первогодки. Запрет на распространение информации в целом и деталей в частности, запрет обсуждение вне круга посвященных лиц, а в довесок клятва в том, что я не передам сам артефакт или сведения о нем третьему лицу ни с научными, ни с коммерческими целями. На крови клятва. Ничего себе!

Я подняла взгляд на собеседника, мысленно прикидывая, что же за работу мне предлагают, и лихорадочно соображая, кем может быть мой потенциальный наниматель.

Одежда, манеры, уровень магии — он явно не простак. Считал мою иллюзию — значит, третий, а то и второй уровень визуальных трансформаций у него есть. Договор выписан так, что комар носа не подточит, бумага дорогая, с тиснением, но не гербовым, прибор для письма просто роскошен, а в чернила, скорее всего, вплетена та самая кровная клятва, о которой написано в тексте.

С другой стороны, на том же клочке бумаги черным по белому значилось, что заказчик берет на себя ответственность за все моменты, связанные с законностью, безопасностью и имущественными правами на артефакт, гарантирует его безвредность для меня и окружающих, а также обязуется предоставить всю необходимую для ремонта информацию. Элитные наемники никогда бы не стали включать эти пункты в договор, что уж говорить о мелких жуликах с окраин. Наверное, Эдвард — аристократ, унаследовавший потенциально дорогую игрушку от кого-то из предков. Такое тоже бывало, а на аукционах антикварных изделий подобные находки порой срывали очень неплохие ставки.

— Аванс составляет половину всей суммы, — заметил мужчина. — И еще предусмотрена компенсация в случае частичной или полной потери здоровья или жизни в ходе выполнения задания.

— Потери чего?!

— Жизни или здоровья, — повторил клиент снисходительно. — Впрочем, это форс-мажор, не думаю, что до этого дойдет. Посмотрите на суммы.

О да, цифры впечатлили бы даже самого зажиточного скрягу в городе. Вот только я таковой не была и в бесплатный сыр перестала верить уже очень давно. Да, дела шли не на широкую ногу, но в целом и жаловаться особо не приходилось.

Я оторвала взгляд от бумаги.

— Если после диагностики артефакта я пойму, что не в силах вам помочь, то…

— Пункт девять-шесть в разделе «Прекращение сотрудничества», — он и бровью не повел. — Никакой ответственности и долгов. Я оплачиваю консультацию, вы забываете о том, что мы встречались. Устраивает?

Немного помявшись, я всё-таки чиркнула роспись на договоре. Любопытство — страшная вещь, особенно в комплекте

с желанием заработать и некоторой личной симпатией. Эдвард улыбнулся и, отодвинув в сторону договор, выложил передо мной две небольшие коробки.

В первой оказалось вполне заурядное, хотя довольно компактное магическое лассо. Такая себе волшебная веревка переменной длины и почти неограниченной грузоподъемности.

Я слегка прищурилась, перенастраивая зрение на магические потоки. Да, всё стандартно: схема заклятия не повреждена, узловые точки слегка разболтаны и пара векторов обесточена из-за прерывающегося контакта. Хорошо всё-таки, что я немного разбираюсь в электроприборах, спасибо, как говорится, прошлой жизни и… прошлой смерти.

— Барахлит в момент крепления?

— Самокрепления, — уточнил Эдвард. — Вы правда это видите?

— Да. — Я покрутила лассо в руках, на ходу подтягивая схему заклинания.

— Как?

— Что «как»? — уточнила сухо, не желая отвлекаться от работы.

— Как это выглядит? Многие интуиты видят тени, отблески, расплывчатые образы. У них диагностика занимает довольно много времени.

— Я вижу схемы. Ровные чертежи, только нарисованные светом. Трехмерные. В академии говорили, что это моя личная особенность восприятия магических потоков.

«Которые я ощущаю и направляю, как электрические, спасибо родному миру, — добавила я мысленно, — но окружающим об этом знать не обязательно». Щелчок, поворот, крепление. Цепь замкнулась, по лассо прокатился ощутимый разряд, в комнате запахло озоном.

— Готово!

Ошарашенные лица клиентов — один из самых приятных аспектов моей работы. По-хорошему, это можно сравнить с мастерством шеф-повара, забежавшего в привокзальную сосисочную. У случайных зрителей что процесс приготовления, что манера подачи блюда обычно вызывают недоумение и детский восторг.

— Не так уж сложно, — я демонстративно пожала плечами. — И к чему было устраивать эти сложности с договором?

Щелкнул замок второй коробки, крышка на пружинках мягко откинулась назад — и я тут же прикусила язык.

То, что лежало внутри, не шло ни в какое сравнение с дурацким лассо — даже отдаленно-приблизительно. На первый взгляд, артефакт ничем не отличался от любых карманных часов: кругленький золотой корпус, резной циферблат, цепочка для крепления к подкладке кармана. Если бы не одно «но»: я-то смотрела не обычным зрением.

Ни у одних карманных часов, даже самых магических, не нуждающихся в подзаводе, зачарованных от потери или кражи, не могло быть такой витиеватой магической структуры. Ни одни карманные часы, сколь угодно сложные и дорогие, не имели двойного циферблата, один из которых лежал в подпространстве. В конце концов, ни одни карманные часы не шли одновременно в двух направлениях, отсчитывая время вперед и назад.

Передо мной лежал очень опасный, очень старый, очень сложный и до безумия прекрасный артефакт магии времени. Той самой, запрещенной, стертой из памяти мира советом Архитекторов еще бог знает сколько веков назад.