Королевский дракон

Эллиот Кейт

— Не хочу, чтобы ты уходила, — произнес он наконец. — Заклинаю тебя святыми, Алия, останься со мной.

— Алия — не мое имя, Генри. Это ты меня так называешь.

— Тебе еще нельзя идти. Сразу после родов…

— Мне уже лучше.

— Зачем же ты пришла ко мне? Ты совсем не любила меня, да? — с дрожью в голосе он произнес последние слова, но спустя мгновение взял себя в руки, и лицо его превратилось в каменную маску. «Это, — подумала она, — будет одной из его постоянных личин, когда он станет королем».

Она хотела сказать ему правду, ведь

он не был ей неприятен. Он был молод. Маленький птенец, обладающий силой, умом, статью и гордостью.

Но право на искренние слова им не принадлежало. Один не должен был их произносить, а другой — слышать. Юноша мог стать королем, но пока оставался пешкой в руках сил, куда более могущественных, чем даже те, которыми он будет наделен, когда подчинит себе два королевства. Они оба были пешками, и это сближало их. Она потянулась и, поцеловав его в губы, солгала:

— Ничто человеческое мне не чуждо, но долг велит быть в другом месте. — Последнее, во всяком случае, было правдой…

Она не могла больше его видеть и слышать. Не могла больше оставаться в его мире. Это было слишком тяжко для нее и отняло много сил. Она в последний раз коснулась лежавшего на земле клочка окровавленной ткани и простыней, на которых рожала. Кусок материи, как и связь с ребенком, которую он символизировал, — последнее, что держало ее здесь. Она разжала пальцы, и тряпица упала на землю.

Когда он встал на колени, женщина перебиралась через последнюю обрушенную стену. Он поднялся, чтобы позвать ее в последний раз, но не преследовать. Она уже не слышала его голоса, только отдалявшийся звук военной песни, которую затянули, прощаясь с ней, солдаты, долетал до ее слуха.

Внутренним взором коснулась она камня ветра, камня света, камня крови, воды, огня, других камней. Здесь, в человеческом мире, чтобы дотронуться до сердца каждой вещи, найти и управлять ее сутью, приходилось искать щели между барьерами Силы, построенными человеческими магами. Эти невежды вечно создавали то, природы чего не знали, а затем пытались и управлять созданным. Но, как только она вошла в пределы каменного кольца, неумело созданные сущности рухнули. Она подняла руку. Легкая дымка скрыла ее от посторонних взглядов.

Над ней, не исчезая в тумане, светили звезды. Она всмотрелась в их строй, призвала их Силу и отдала ее камням. Камни один за другим пели райскую песнь. Она воззвала к сердцу родной земли и была услышана: в тумане открылся портал, не похожий на обычные магические проходы, напоминавшие двери или едва заметное мерцание воздуха. Портал напоминал арку, увитую виноградом. Она почувствовала, что за спиной пошел снег, и ощутила холодное дуновение ветра. Без колебания шагнула вперед, оставляя мир людей.

Принц Генрих, наследник королевств Вендар и Варре, смотрел, как Алия удаляется в сторону каменного кольца. Он оцепенел. Когда поднялся волшебный туман, он сжал в руке злосчастный клочок ткани. Клочок ткани, пропитанный ее кровью.

Трое солдат стояли за ним, держа факелы, чтобы отогнать

туман, окутавший разрушенную крепость. Свет вспыхивал посреди каменного кольца. Холодный ветер жалил губы. Хлопья снега кружились, подгоняемые порывами ветра, и таяли на сапогах. Туман клубился среди камней.

— Должны ли мы подняться и отыскать ее, господин? — спросил слуга.

— Нет. Ее больше нет.

Он спрятал тряпицу на поясе и приказал привести лошадь. Взял ребенка на руки и, сопровождаемый свитой, двинулся с холма. Ребенок не плакал, он смотрел куда-то в небо, или на отца, или на знамя с драконом. Кто теперь это скажет?

Ветер со стороны камней усиливался. Туман вслед за людьми спустился с холма и поглотил лунный свет. Пешие вели лошадей под уздцы. Перекликались, сохраняя дистанцию по звуку голоса.

— Без этой женщины тебе будет лучше, — вдруг обратился к принцу старый солдат тоном человека, имеющего право давать советы. — Церковь никогда бы ее не приняла. Она обладала нечеловеческой силой. Силой, с которой лучше не иметь дела, господин.

Флаг с силуэтом дракона безвольно повис под тяжестью тумана, будто чуждая, нездешняя сила и в самом деле не хотела, чтобы он развевался над этой землей. Принц не ответил своему старому воспитателю. Он смотрел на огонь факела, который несли перед ним. Кольцо из семи огней. Свет, сжигающий и побеждающий тоску. Наблюдатели вглядывались в туман, поднимавшийся из огромного куска обсидиана. Их лица скрывал мрак. В дымке тумана виднелись неясные фигуры, постепенно превратившиеся в изображение молодого рыцаря с ребенком на руках, окруженного преданными слугами. Они медленно двигались через крепость, которая виделась им не руинами, а призраком настоящей крепости, бывшей здесь раньше. В тумане люди шли сквозь стены, словно сквозь пустоту. Стены и были пустотой, и только память смотревших воссоздавала фантомы прошлого.

— Мы должны лишить ребенка жизни, — вымолвил один из наблюдателей, как только туман исчез, потонув в черном обсидиане. На камне остались блеклые силуэты принца и свиты.

— Его стерегут, — ответил второй.

— Наш долг хотя бы попытаться. Иначе жизни лишится весь мир.

Главный из смотревших повернулся к остальным. Все замерли в тяжелом молчании.

— Мудрый помышляет не только о разрушении. — Говорила глубоким и сильным голосом женщина. — На этом пути достаточно развалин. Руин наших крепостей, надежд и Тьмы.

— Что же тогда? — спросил тот, кто заговорил сначала. Он нервно пожал плечами, и отражения свечей сверкнули в его белых волосах.

— Как Враг отвращает верных от Тропы Света в Бездну, так и неверующим можно помочь отступить от лжи, дабы могли они лицезреть Покои Света. Сила, данная несмышленому ребенку, должна быть повержена нашей Силой.

— У нас преимущество, — сказал второй. — Мы знаем о существовании наших противников. Они о нашем — нет.

— Или мы думаем, что нет, — бросил первый. Непреклонный, он опустился на свое место. Человек действия, не привыкший молчать.