Королевский гамбит
Шрифт:
— До двадцатых уровней, — сказала Синди. — А после сразу поменялось.
— Ну?
— Ага. Перекрытия, люки, телекамеры эти, двери, лифты… мусор на полу, обломки… Вроде ничего особенного, но я заметила. Мы, навахо, очень наблюдательные. — В голосе её послышались хвастливые нотки, она помолчала и, словно извиняясь, добавила: — Может быть, мне потому нравится играть во всё это, что навахо всегда много воевали.
— А другие индейцы что, не воевали?
— Другие тоже, но не так, — уклончиво ответила она. — А навахо даже во Вторую мировую в армии шифровальщиками
— Зачем?
— Вот чудак! Затем, что среди немцев и японцев точно не было навахо!
— А ты, значит, хочешь быть как они?
— Хочу не хочу, какая разница? — окрысилась Синди. — Всё равно делать нечего. Чем ещё заняться? Жрать пейот батон за батоном? Корзинки плести? Одеяла вышивать на сувениры? Растить маис, как старшие братья? Так мне рано ещё. Это мохавки по небоскрёбам скачут, им хорошо — они высоты не боятся. А ты видел хоть одного индейца в сенате? Или индейца-космонавта? Или, может, для нас особые игрушки должны делать? Мы и так живём, как в музее, но даже и так жить не дают. Прогресс, кричат, прогресс! Ага, прогресс… Прогресс уничтожил нас, похерил нашу культуру, превратил нас в машины. Я вот думаю иногда: эх, нам бы в ТЕ времена такие штуки, хотя бы парочку дерьмовых «Пардусов» в реале, мы бы этих белых ублюдков с их кораблями… а, чего там. Тебе не понять. Даже жаль бывает, что они, эти роботы, не настоящие.
Она умолкла. Роберт тоже помолчал, слегка ошеломлённый этим неожиданным напором.
— Синди…
— Что?
— А можно, я буду звать тебя — Чистая Вода?
— Зачем тебе?
— Ну… Это как-то здорово так… по-индейски.
— А мне тогда можно звать тебя — Северцев?
Фамилия девчонке совершенно не далась, у неё получилось что-то вроде: «Сэфертсеф». В её исполнении это прозвучало даже красиво, но Роберту всё равно не понравилось.
— Лучше не надо, — уклончиво сказал он.
— Почему? — удивилась девочка. — Это же по-русски.
— Это — не по-русски, — отрезал Роб.
— Тогда и ты не зови!
— Ну и пожалуйста, не буду. Очень надо!
— Сам дурак!
Из-за поворота, совсем рядом, вдруг послышался слабый шорох камней. Роберт, скорее машинально, чем осмысленно, глянул краем глаза на радар и окаменел при виде приближающихся красных точек — словно дюжина крысиных глазок смыкали полукруг.
А потом рванул машину задним ходом.
— Синди!!!
Рыжая резиновая груша пшикнула в последний раз, доктор Белл сосредоточенно посмотрел на дисплей тонометра, некоторое время так же внимательно слушал пульс, затем вздохнул и отпустил вентиль клапана, ослабляя манжету. Выпускаемый воздух облегчённо зашипел.
— Сто тридцать на восемьдесят, — сказал он. — Для вашего возраста — абсолютно нормальное давление. Может быть, чуть выше нормы: под землёй это бывает. Может, вы переволновались или кофе перепили. Пили кофе по дороге ко мне? — бросил он на Майка взгляд поверх очков. — Впрочем, неважно. Для некоторых это даже норма. Так что я не вижу никаких оснований для беспокойства.
Он
— Ну вот, я же говорю — никаких оснований для беспокойства. Записи в порядке, медосмотр не выявил патологий… В общем, всё о’кей.
Майк задумчиво раскатывал обратно клетчатый рукав рубашки. Доктор тем временем копался в своих запасах — неторопливо извлекал из шкафчика пузырьки и баночки, читал этикетки и так же неторопливо ставил обратно.
— Я дам вам витамины и успокоительное, — говорил он, пока из принтера выползал листок бумаги с рецептурой. — Будете принимать три раза в день. Постарайтесь не увлекаться крепким кофе и стимуляторами. Пьёте?
— Кофе?
— Спиртное.
— Откуда вы… Гм! Откуда ему тут взяться?
— Угу… — Доктор расписался на рецепте. — Под землёй организм испытывает дефицит солнечного света, от этого волнение, авитаминоз, особенно в первые недели… Организм переключается в «аварийный» режим. Работали раньше под землёй?
— Нет.
— А под водой?
— Слава богу, не пришлось, — невольно улыбнулся Майк. — Послушайте, док…
— Забавно, не находите? — Доктор уже уселся обратно за стол и сейчас укладывал в коробочку тонометр. — С генами вовсю работаем, вот-вот клонирование разрешат, диагноз больному можно по Интернету поставить, руку отрезанную обратно пришить… А давление меряем, как двести лет назад. Те же груша да манжета, разве что дисплей стал цифровой.
— А эта… трубка эта ваша ещё, — Майк указал и сморщил лоб, припоминая название. — Стето… стетоскоп?
— Фонендоскоп, — с улыбкой поправил его доктор. — Нет, просто у меня привычка с ним не расставаться, не обращайте внимания. Для любого врача полезнейшая вещь. Хотя на самом деле сегодня замерить давление спокойно можно и без него. По крайней мере, хорошо хоть времена рукописных рецептов отошли в прошлое: у меня ужасный почерк. Держите.
Майк принял пару пластиковых баночек, упаковку зелёных капсул и бумажку. Помедлил.
— По правде говоря, док, я совсем не за этим к вам пришёл. Хотя всё равно спасибо.
— Вот как? Интересно. А зачем же? Вас что-то тревожит?
— Нет. То есть да. Мне не нравится вся эта затея с роботами, но не в этом дело. Вы не замечали, как всё это на нас давит? Особенно на этих… на Рамиреса с Томом. Вы знаете, что они друг дружку ненавидят? По крайней мере, первый — второго.
— С чего вы взяли?
— Так… — неопределённо пожал плечами Майк. — Говорят. Да и потом, это и так видно.
— А почему вы э-э… решили заговорить об этом со мной только сейчас?
— Ну… Я как-то не решался. Мне подумалось, что мы все тут под стрессом, у всех нервишки сбоят. А тут ещё это… Думал потолковать с Хэлом, но он сказал, чтоб я занимался своим делом и не совал нос куда не просят. А кто, кроме него, ещё реально может что-то с этим сделать? Вроде только вы, если не считать охраны наверху, но к ним же незаметно не пойдёшь. Да и с вами я могу поговорить без свидетелей только тут.