Королевский гамбит
Шрифт:
«Я биоморф, хозяин, во мне нет железа. Приказать инактивировать систему?»
Матвей без сил повалился на диван. Закрыл лицо руками.
— Кто тебя программировал?
«Это вопрос?»
— Блин! Это риторический вопрос! — Он встал и заходил по комнате. Остановился. Развернулся. — Когда, ты говоришь, она должна приехать?
«Сегодня, хозяин. Первым рейсом с Камчатки — в три часа пятьдесят пять минут пополудни».
— Сегодня?! В смысле… Чёрт! Чёрт, чёрт!!! — Матвей вскочил и снова забегал по комнате. —
«Могу продемонстрировать фото и видеосъёмку».
— Ещё чего… — устало буркнул Матвей. — А впрочем, погоди. Давай.
Некоторое время Матвей просматривал фотографии и скрёб затылок. Просматривал долго, по нескольку раз. Фотографий было много. Долго молчал после этого.
— Ты хотя бы сохранил её письма, дубина железная?
«Я биоморф…»
— О боже… Прекрати сейчас же! Сохранил или нет?
«Да, хозяин. Вывести на дисплей?»
— Выводи. — Он помедлил и добавил: — И «мои» тоже.
«Ваши или мои, хозяин?»
— Блин!..
«Понял», — отозвался Дом.
— Умнеешь на глазах, — проворчал Матвей. — Хоть продуктов закажи, а то в холодильнике только пиво да пицца. И знаешь, что… запусти-ка уборщиков.
«Уже сделано, хозяин».
«Семь тридцать».
Матвей лениво пошевелился. Приоткрыл глаза.
В комнате было прохладно — то ли подступающая осень заявляла о себе, то ли просто барахлил кондиционер. Вылезать из-под одеяла не хотелось. В конце концов, сегодня дела могли с полчасика и подождать. Матвей лежал и тихо наслаждался когда-то привычным, но, как оказалось, уже основательно забытым ощущением приятно тёплого, живого, дышащего рядом тела. Света пошевелилась. Подняла голову, скривила губки и сдула с глаз озорную белую чёлку. Улыбнулась.
— Уже проснулся?
— Угу…
— Будешь вставать?
— М-гм… — Матвей помотал головой.
Девушка придвинулась поближе, пристроилась Матвею под руку и угнездила голову в ямке над ключицей. Матвей молча приобнял её рукой. Света тоже молчала. Так и лежала, глядя на него глаза в глаза.
— Так странно… — наконец сказала она. — Даже не верится, что до вчерашнего дня мы даже не встречались. У меня такое чувство, что мы знали друг друга всю жизнь. Это, наверное, всё из-за твоих писем.
Матвей заёрзал. Ничего не сказал. Света тоже умолкла. Казалось, она ещё что-то хотела сказать, но в последний момент передумала. Долго что-то рисовала пальцем на его груди, кусала губы и стреляла глазами из-под долгих ресниц.
— Матвей… — наконец позвала она.
— Что, Светик?
— Я должна тебе кое-что сказать… Кое в чём признаться.
Матвей напрягся, сел и пригладил волосы.
— О чём ты? Что случилось?
— Я не знаю, как начать… — Света завернулась в простыню и тоже села. —
Матвей почувствовал неладное.
— Лапка, о чём ты? — встревоженно спросил он. — Не томи, говори, что стряслось!
— Ну, видишь ли… Твои письма… они были такие искренние, честные. А те твои стихи… Ну, я не знаю! У меня внутри что-то перевернулось, когда я их читала! Ты не представляешь, сколько радости ты мне доставил. Но это ты, а я… Я, в общем-то, если честно, до самого последнего момента как бы ничего о них не знала.
— До какого момента? Это что… разве не ты их писала?
— Нет! То есть… Я не знаю. — Света подобрала к себе ноги и обхватила руками колени. — Я бы их написала, точно такие, но… Это всё Машка.
— Машка? — В голове у Матвея творилась какая-то каша. — Какая ещё Машка? Твоя подруга?
Света помотала головой.
— Не подруга. Это… В общем, это мой дом. Точнее, дача.
— Дом? Постой, постой… Ты хочешь сказать…
— Угу, — кивнула она. — Ты только не обижайся! Наверное, получается, что я обманывала тебя. Но я не хотела! Если бы я знала, я б ей запретила, но она сама. А я… видишь ли… Я тогда в рейде была, мы котиков метили…
Матвей сел, выпутался из одеяла и принялся натягивать плавки. Девушка обеспокоенно придвинулась ближе. Положила руку ему на плечо.
— Матвей, не надо… Я прошу тебя… Я же не нарочно!
Матвей мягко, но решительно убрал с плеча её ладонь и обернулся, глядя девушке в глаза. Заставил себя улыбнуться, погладил её по руке.
— Всё хорошо, лапка, — сказал он. — Всё хорошо. Успокойся. Мне просто… Я тут вспомнил об одном деле, очень важном. Иди в душ, я после тебя. Я… сейчас. Я скоро.
Нашарив по пути на столе сигареты и спички, Матвей вышел на крыльцо и прямо так, в плавках и простыне, уселся на покрытые росой ступеньки. Чиркнул спичкой, прикурил. Выпустил клуб дыма. В голове было пусто и звонко. Матвей затянулся ещё раз и затушил сигарету: Света не терпела табака, с курением теперь надо было завязывать.
— Ну, старик, ты даёшь, — сказал он.
«Хозяин?» — тотчас отозвался Дом.
— Чего ты спрашиваешь? Ты ведь слышал.
«Да, хозяин».
— Да брось ты… — Матвей поморщился. — Заладил: «Хозяин, хозяин…» Зови меня как прежде Матвеем. И говори мне «ты». Да… Вот, блин, попал, так попал! В жизни не думал, что такая история может со мной случиться… Ты знал?
Дом помолчал.
«У меня были подобные предположения. Я не считал их достаточным обстоятельством для прекращения переписки».
— Почему?
«Машины не умеют лгать, Матвей. И не могут позволить, чтобы человеку был причинён вред. Если переписку вёл дом хозяйки Светы, он руководствовался теми же соображениями, что и я. Он не мог причинить вред ни своей хозяйке, ни тебе».