Королевский куттер
Шрифт:
Лежавшие на палубе люди заняли места у орудий правого борта. «Драакен» поравнялся с ними.
— Огонь!
Борт яхты скрылся из виду, затянутый дымом от ее собственного залпа. Когда облако рассеялось, Дринкуотер разглядел пришедшие в полный беспорядок паруса. Сантона обрезал снасти, и «Драакен» дрейфовал по воле ветра. Со своей малой осадкой, яхту будет сноситься быстрее куттера, который тоже терял ход. Грот «Кестрела» бесполезно свисал, топсель и кливер почти не работали из-за пробоин.
— Обрезать снасти! К абордажу готовься!
Канониры «Кестрела» посылали в яхту ядро за ядром с предельно
— Абордажная партия на ют! — рявкнул Дринкуотер, вытащив из-за пояса пистолет и выхватывая тесак. Сквозь дым он разглядел Тригембо, Шорта, Джеймса Томпсона и еще с полдюжины матросов, лица которых были знакомы ему как лица старых друзей.
«Кестрел» вздрогнул, когда «Драакен» ударился о его корпус; голландцы начали набрасывать концы на все, за что можно было зацепиться. Ветер снес последние клочья дыма, и теперь, когда орудия замолчали, можно стало рассмотреть врагов.
Те скопились у борта, округлые красные рожи среди блеска кортиков, топоров и остриев пик. Дринкуотер пытался разглядеть Сантону, но забыл о нем, когда голландцы хлынули через фальшборт. «Кестрельцы» подались назад, очистив собственную палубу вплоть до шлюпок, закипела ожесточенная рукопашная. Дринкуотер рубил и колол, слыша, как Тригембо орудует пикой справа от него, а Джеймс Томпсон слева. Нога лейтенанта наступила на чье-то трепыхающееся тело, но он не мог опустить глаз, будучи вынужден отражать неумелый выпад со стороны белобрысого юнги с застывшим в глазах мужеством отчаяния. Мальчишка нанес очередной укол, неточно, но быстро. Дринкуотер рубанул наотмашь по излишне вытянувшейся руке. Юнец отпрянул, завыв и выронив оружие.
Натаниэль остановился на миг. Он чувствовал, что атака голландцев захлебывается, британцы же, прижатые к гичкам, твердо держат оборону.
— «Кестрельцы», вперед!
Клич Дринкуотера походил скорее на хрип, матросы, перехватив поудобнее пики и кортики, двинулись, гоня перед собой врага. Шорт запрыгнул на орудие левого борта и с диким хохотом скинул одного из голландцев за борт, после чего прижал еще двоих к гакаборту. Они были безоружны, и Шорт пришпилил их к доскам как крестьянин, скирдующий солому.
Лейтенант пробивался к правой раковине, где голландцы перебирались на свое судно.
— На абордаж, Джеймс! Захватим ублюдка! — закричал он, и стоявший рядом Томпсон оскалился.
— Я с вами, мистер Дринкуотер! — раздался голос Тригембо, а тут уже подоспели Хилл и Балмен с расчетами погонных орудий. Заскочив на планшир, они спрыгнули на палубу «Драакена» и, повинуясь силе инерции, устремились вперед. Озверевшие от многомесячной блокадной рутины англичане дрались куда охотнее голландцев, вырванных из уютной гавани и вынужденных сражаться ради интересов чужой страны.
Сопротивление было очаговым, оно утратило твердость. Тут ухо Дринкуотера уловило поток яростных ругательств, сильно отличавшихся от стонов и проклятий умирающих голландцев.
Орудуя тесаком, Дринкуотер пробивался на ют. Перед ним возник голландский офицер, вставший в позицию. Инстинкт подсказывал Натаниэлю остановиться и последовать
Дринкуотер сделал шаг в сторону и оказался лицом к лицу с человеком, стрелявшим из пистолета. Это был Эдюар Сантона.
Француз отбросил пистолет и замахал шпагой в molinello ,как в прошлый раз в Ширнессе. Дринкуотер вскинул тесак, горизонтально парируя удар, и лезвия скрестились. В этот миг рядом с ним появился Тригембо, целя пикой в незащищенный живот Сантоны.
— Живым, Тригембо! Брать живым!
Собравшись с силами, Натаниэль вывернул кисть, высвободил клинок и нацелил его на открытое предплечье француза.
Сантона, защищаясь от двоих противников, больше опасался пики, и пытался отразить ее, хотя Тригембо, повинуясь приказу, приподнял оружие. Острый наконечник достал до лица француза, оставив на его лице большую уродливую отметину, и Сантона повалился, обливаясь кровью.
Дринкуотер оглядел палубу «Драакена», которая походила на бойню для скота. Прислонившись к трапу яхты сидел Джеймс Томпсон, пытаясь удержать руками вываливающиеся внутренности и очумело глядя на них. Дринкуотеру стало нехорошо, и он отвернулся. Наступила вдруг тишина, и слышались только вой ветра и стоны раненых. Потом раздался голос Хилла:
— Флагман сигналит, сэр. «Деяния», глава 27, стих 28… [32]
— Черт их побери…
Дым над всей линией кораблей развеялся. Адмирал де Винтер сдался, и английские капитаны, на квартердеках которых еще уцелели сигнальные мичманы, вчитывались в предписанный Онслоу текст из Библии. Вымеряв глубину, они обнаружили не пятнадцать сажен, но девять. В большой спешке британцы принялись уводить призы с опасной отмели.
Среди эскадры победителей, заваленный трупами, с перебитым такелажем, с развороченными фальшбортами, шел королевский куттер «Кестрел».
32
«и, вымерив глубину, нашли двадцать сажен; потом на небольшом расстоянии, вымерив опять, нашли пятнадцать сажен».
Глава шестнадцатая
Октябр ь 1797 г.
— Как он, мистер Эпплби?
В неверном свете лампы кают-компания «Кестрела» походила на скотобойню, а Эпплби, с серым от усталости лицом и в залитом кровью фартуке, на мясника. Оба смотрели на распростертое тело Джеймса Томпсона, казначея, живот которого был туго перетянут бинтами.