Королевский туман
Шрифт:
Но с запиской. Джеймс дрожащими руками развернул приложенный к мечу листок. Каким-то странным, невероятно кривым почерком было выведено: «Меч Нуадо. Нуадо — верховный эрландский бог войны, покровитель воинов. Меч в нужных руках убьет вампиров. Отдай его друзьям, когда попросят».
Джеймс аккуратно завернул меч и поднялся в кабинет. Положил его в сейф, рядом с тем, хиндийским. Потом выдвинул ящик стола, где хранились три анонимных письма. Но писем там уже не было.
На
Собратья по службе держались одной группой, но почти не разговаривали между собой. Лица их выражали не то чтобы скорбь, но обычную для них невозмутимость, спокойствие и сосредоточенность. Все они служат в лучших домах Лондониума, и каждый из них, безусловно, идеальный образец атлантийского слуги.
Один из приглашенных подошел к Джеймсу, представился Стивенсом и выразил глубокое сожаление. Затем спросил, нет ли у лорда Леонидаса уже кандидата на освободившуюся должность? Если нет, Стивенс обязательно наведет справки в своей среде, не ищет ли кто-то из опытных и прекрасно зарекомендовавших себя дворецких новое место. Но вся сложность в том, что такие дворецкие обычно не меняют место службы. А рекомендовать в дом Мальборо кого-то, стоящего ступенью ниже, пусть даже это старший лакей с многолетним опытом, просто не допустимо!
Слуги имеют свою иерархию, отражающую положение их хозяев. На большие светские мероприятия принято брать с собой своего слугу, и пока хозяева веселятся в гостиных и залах, их слуги устраивают своё застолье в лакейской. Огденс как-то даже рассказывал, что дворецкий некоего высокопоставленного лица наотрез отказался сопровождать своего патрона на такие приемы. А всё потому, что его наниматель лишился должности и места в Парламенте, и теперь слугу этого неудачника садят на самом дальнем конце стола в лакейской. Слуги рассаживаются за своим столом в соответствии с титулом и положением их хозяев. Огденс искренне сочувствовала бедолаге, чья репутация упала вместе с репутацией его работодателя.
Впрочем, Огденс-то во всех лакейских всегда занимал самые почётные места. Джеймс очень хотел верить, что собратья по ремеслу искренне скорбят о нем.
Опять принялся накрапывать мелкий дождик, что заставило всех ускорить шаг.
Джеймс думал о письмах. Если убийца Огденса был не единственным, кто проникал в его дом, то… То чего еще можно ожидать? «Мой дом — моя крепость» — до чего наивно!
Уже подходя к оставленному за оградой парокару, Джеймс обернулся и вдруг заметил поодаль человека. Тот казался потерянным, у него не было ни зонта, ни шляпы, пальто небрежно распахнуто. Но всё же Джеймс сразу узнал профессора Адамаса. Тот смотрел на них, не отводя взгляда, даже когда его заметили.
Джеймс быстро отвернулся и открыл дверцу парокара перед Элизабет. Дождь усиливался,
Королевские скачки в Аскоте вот уже почти двести лет открывали летний светский сезон. Со времен королевы Анны, повелевшей выстроить ипподром близ Жемчужного дворца, сие увлекательное мероприятие свято хранило традиции. И лошади тут были далеко не самым главным. Главное — это шляпки. Ежегодная выставка самых невообразимых дамских шляп. И, конечно, клубника со сливками — самое традиционное угощение на Королевских скачках.
Шутники-журналисты острят, что почтенная публика посещает Королевские скачки с одной лишь целью: убедиться, что в этом году на них всё точно так же, как было в прошлом. Стремление к коллективному де-жавю. И это не скучно — это традиция.
Джеймс проводил Элизабет до трибуны почетных гостей и, неловко извинившись, сказал, что пойдет, поищет Седрика. Элизабет оставалась мрачнее сегодняшнего неба. Джеймс догадывался, что это не только из-за Огденса. Она всё еще беспокоится о своём отце.
Места лорда Леонидаса и леди Голди были совсем близко от «королевский ограды», но сама королева с семьёй еще не прибыла. Джеймсу стоило вернуться до её появления.
Впрочем, до появления королевы и официального открытия скачек оставалось еще достаточно времени, и большинство гостей не спешили занимать места, предпочитая прогуливаться среди столиков с напитками и угощением. Джеймс быстро шел мимо гостей, иногда даже толкая кого-нибудь и бормоча на ходу извинения. Непонятно, как в таком собрании найти Седрика, а уж тем более, Риплинга, которого он даже не знает. Хотя, возможно, репортёр окажется среди прочих журналистов, поджидающих важных гостей.
А еще не стоило забывать о мисс Лайтвуд. Рената знает, когда и где они могут встретиться с репортером, и тоже должна быть где-то поблизости.
Озираясь по сторонам, Джеймс вдруг почувствовал себя как-будто в одинокой шлюпке посреди океана. И в то же время ему казалось, что за ним кто-то наблюдает. Он вдруг поймал себя на мысли, могут ли вампиры выходить днем, хотя-бы в пасмурную погоду? Выходить и преспокойно гулять среди людей… И как странно погиб его отец! По сути, Джеймс очень мало знает о своих врагах, а рыцари говорят лишь, что знают не больше того.
Он невольно всматривался в окружающие лица, надеясь заметить среди них Посланника Уила. Когда же тот соизволит с ним поговорить?
Джеймсу становилось трудно дышать от быстрой ходьбы. В воздухе витали запахи жареных стейков, конюшни, табака, духов и сырой земли. На каждом столике непременно стояла клубника со сливками. И, конечно же, шампанское. Много клубники, много сливок и много шампанского. А к концу вечера обязательно случится хотя бы одна пьяная драка. И это тоже традиция.
— Джей, вот ты где! — возникший как из-под земли Седрик фамильярно повис у него на плече. В правой руке кузен, разумеется, держал бокал шампанского, перевязка ему не мешала.