Королевский туман
Шрифт:
От Седрика можно было ожидать любой реакции: от взрыва до полнейшей апатии. Но тот лишь неопределенно качнул головой.
— Ты всё-таки решился… Что ж, поздравляю.
— Спасибо, — ответил Джеймс, не веря в это ледяное спокойствие. Он слишком хорошо знает своего кузена-бунтаря! — Рад, что ты… что ты рад за нас.
— Да, знаешь ли, — Седрик задумчиво посмотрел сквозь стакан, — это правильно. А то, что между нами было тогда, это не правильно…
— Это в прошлом, — быстро заметил лорд, — это была глупость. Мы были молодые и…
— А сейчас старые.
Разговор, память,
Миссис Морис внесла чай и своим появлением спасла их. Хотя бы на какое-то время.
— Чай, надеюсь, традиционный? — нервно усмехнулся Джеймс. — Ваша помощница ничего туда не подсыпала?
— Бедняжке сегодня с утра нездоровится, — вздохнула экономка и посмотрела на Джеймса с укором, будто в нездоровье мисс Агрэ был виноват лично он, — ей бы стоило больше гулять.
— Дышать живительным лондониумским воздухом? — наивно уточнил Седрик.
Миссис Морис поставила поднос и покачала головой с еще большим укором:
— Нехорошо девочке всё время сидеть взаперти. Мистер Кинзман не держал её в доме, как пленницу, она ходила за покупками и просто гуляла.
— Мистер Кинзман мог себе такое позволить, его не приглашали на собрания правительства, — отмахнулся Джеймс, — я не хочу, чтобы её видели входящей и выходящей из моего дома.
Седрик промолчал и только красноречиво ухмыльнулся. Но миссис Морис молчать не желала:
— Что за глупые предрассудки? Вот у нашего соседа служит повар-чанхаец, отличный повар! — она со звоном переставила чашки. — И долго девочке так сидеть? Мы должны учить и воспитывать её, как подобает приличной леди. Таков наш долг. Эти бедные люди ведь не виноваты, что родились в дикой стране, среди грязи, невежества и язычества! Наша священная обязанность принести им свет цивилизации, привести к этому свету.
— Миссис Морис, а Вы могли бы стать отменным миссионером, — с явной скукой в голосе заметил Седрик.
— Мой покойный супруг был миссионером, — экономка гордо вскинула подбородок, — он погиб много лет назад в южной Африке от стрелы дикаря. Но поверите ли, я не держу зла на того дикаря. Это не его вина, а его беда, а наш долг сделать всё, чтобы этой беды больше не было. Это наше тяжелое и почетное бремя. Знаете, я недавно прочитала такое замечательное стихотворение во «Временах»…
— Вы читаете «Времена»? — невежливо хмыкнул Джеймс. Громкая речь миссис Морис была для него неожиданной, он и не знал, что старая экономка так интересуется вопросом отношений с отсталыми народами.
— Это Огденс читает, а мне просто случайно попалось на глаза то стихотворенье, — она обвела их обоих еще одним строгим взглядом, — там всё так точно сказано, мол, не бойтесь брать на себя бремя белого человека и нести его, пусть это и неблагодарный труд. Обязательно прочтите!
— Непременно, — кивнул Джеймс, — но прошу Вас, пусть мисс Агрэ побудет в доме, хотя бы до окончания моего расследования.
Миссис Морис только тяжело вздохнула, но больше не стала спорить. Молча забрала пустой поднос и вышла, всем своим видом говоря, как молодой лорд искажает высокое предназначение своей нации.
Вновь воцарилось неловкое молчание.
— Когда закончится
Сказано это было так просто и буднично, словно они собирались всего лишь прогуляться по парку после обеда.
— Дабы не смущать вас с Элизабет своим видом, — так же спокойно добавил виконт Спенсер. Слишком спокойно, без единого оттенка каких бы то ни было чувств.
— И оплачивать эту вашу затею, видимо, придется мне, — Джеймс решил не воспринимать всерьез подобное заявление. Хотя, конечно, с Седрика станется!
Тот не ответил. А примерно через полминуты очередного гнетущего молчания вдруг резко переменил тему:
— Ты, я слышал, сегодня навещал нашу любимую «альма матер»?
— Да, навещал, — неохотно признался Джеймс.
— И как поживает уважаемый ректор?
— Прекрасно.
— Так уж и прекрасно? — Седрик недоверчиво нахмурился. — Что за дела у него с Кинзманом, ты узнал?
— Узнал. Ничего полезного он не сообщил.
Седрик фыркнул и опять задумчиво уставился в потолок. Но было бы наивно полагать, что он так просто оставит эту тему.
— И что ты обо всём этом думаешь? — серьезно спросил он. — Во что ввязался Кинзман?
Джеймс как можно непринужденнее пожал плечами. Нет, ближе подпускать Седрика к этой истории нельзя. С его-то идеализмом и безрассудством, он, во-первых легко поверит, а во-вторых, страшно даже представить, что может натворить потом!
— Похоже на какую-то незаконную сделку и месть обиженного компаньона. Мы в комитете подозревали, что дело связано с алхимией…
— А что, если Кинзман и его загадочный покупатель, мистер Ди или как его там? — воскликнул кузен, переводя взгляд с потолка на Джеймса. — На самом деле собирались уничтожать каких-то чудовищ?
Бледное лицо Седрика внезапно оживилось, в глазах блестел совершенно детский азарт.
— Глупости, — бросил Джеймс, стараясь не смотреть на него, — и правительственный комитет не стал бы ловить призраков.
— Да при чем здесь твой комитет! — Седрик раздраженно отмахнулся пустым стаканом. — Я вот сейчас вспомнил, насчет моего знакомого репортера, Риплинга…
— Вспомнил? — судорожно дернулся Джеймс. Что, Седрик уже ввязался в это дело, а он и не заметил?
— Да, наши пути пересеклись в Тегеране, я, вроде бы, уже говорил, — Седрик встал с кресла и прошелся по комнате, — он там снимал какую-то очередную хронику, а я тосковал по родине… Вечерами мы с ним сидели в клубе при посольстве, только там и можно было найти сносную выпивку. Вообрази себе, в этой Персии нигде не продают спиртное!
— Да, да. И что же Риплинг?
— Обсуждать нам было особо нечего, и как-то раз он мне обмолвился, что ищет местных…хм, кого-то вроде колдунов, он назвал их «охотниками на ламий». Сказал, что ему нужно доставить в Лондониум ритуальные кинжалы, такие, которыми у персов принято убивать нечисть. А еще сказал, что неплохо бы выторговать у местных имамов меч пророка Мухаммеда, мол, по легендам, у него было несколько мечей, и один хранится в Персии.
— Ламий? — переспросил Джеймс, впрочем, ничуть не удивившись словам кузена.