Королевское чудовище
Шрифт:
— Мне очень жаль, что я не могу помочь, ваше величество, — сказала она. — Мои возможности ограничены, особенно если речь идет о незнакомце.
— Мы знаем, что вы ловили чужаков и на своей земле, миледи, — сказал один из придворных, — и в их разумах было что-то необычное. У этого так же?
— Нет, сэр. У тех разум был словно в тумане. Это человек думает о себе.
Нахмурившись, Нэш остановился рядом с ней.
— Войдите в его разум, — сказал он. — Заставьте его открыть нам имя своего господина.
Пленник был изможден, он баюкал раненую
— Простите, ваше величество. Я не стану управлять чужим разумом ни для чего, кроме самозащиты.
Внезапно он ударил Файер по лицу с такой силой, что ударом ее отбросило на пол. Еще не коснувшись ковра, она уже напряглась, чтобы вскочить и бежать или драться — что угодно, лишь бы защититься от него, пусть он и король, но шесть ее стражей окружили ее и отгородили от Нэша. Краем глаза она заметила кровь на скуле. Туда же скатилась слеза, и щеку страшно защипало. Он поцарапал ее изумрудом кольца.
«Ненавижу тиранов», — с яростью подумала она ему.
Король скрючился на полу, уронив лицо в ладони, а придворные, сгрудившись вокруг него, растерянно перешептывались. Он поднял взгляд на Файер, и она ощутила, что разум его теперь чист и он понимает, что сделал. На лице его был написан стыд.
Злость испарилась так же быстро, как пришла — теперь ей стало жаль его.
Она раскрыла ему решительную мысль: «Я больше не появлюсь перед вами до тех пор, пока вы не научитесь ограждать от меня свой разум».
И повернулась к двери, не дожидаясь позволения уйти.
Файер стало интересно, не сделали ли ее некрасивой синяк и квадратный порез на щеке. Оказавшись в ванной и отчаявшись победить собственное любопытство, она поднесла зеркало к лицу.
Один взгляд — и Файер сунула зеркало под стопку полотенец. Ответ на вопрос получен. Зеркала — бесполезная штука и только раздражают. Не нужно было этого делать.
Муза сидела на краю ванны, хмурое выражение не сходило с ее лица с тех пор, как стражи привели сюда свою кровоточащую подопечную. Файер понимала, как тяжело Музе метаться между приказами Бригана и верностью королю.
— Пожалуйста, не рассказывай об этом командующему.
— Простите, миледи, — еще сильнее нахмурилась Муза, — но он специально просил сказать, если король попытается на вас напасть.
В дверной косяк, входя, постучала принцесса Клара.
— Брат сказал мне, что совершил нечто непростительное, — сказала она и увидела лицо Файер. — Ох, кошмар. Ясно как день, что это кольцо короля. Вот поганец! Целительница уже осмотрела?
— Только что ушла, ваше высочество.
— Ну что ж, чем собираетесь заняться в свой первый день при дворе, миледи? Надеюсь, не вздумаете прятаться только оттого, что король вас пометил.
При этих словах Файер осознала, что и вправду собиралась прятаться, но порез и синяк были не единственной причиной. Какая благословенная
— Я подумала, вам интересно будет пройтись по дворцу, — предложила Клара. — А еще мой брат Гаран хочет с вами познакомиться. Он больше похож на Бригана, чем на Нэша — умеет держать себя в руках.
Королевский дворец и брат, похожий на Бригана. Кажется, любопытство Файер только что победило опасения.
Естественно, на нее пялились, куда бы она ни пошла.
Дворец был огромный, словно целый город под крышей, и обзор с него открывался величественный: водопады, гавань, море и корабли с белоснежными парусами. Раскинувшиеся над рекой городские мосты. Сам город со всем, что в нем было великолепного и ветхого, протянувшийся до золотых полей и холмов, усыпанных камнями и цветами. И конечно, небо — его было видно из всех семи внутренних дворов и всех верхних переходов, потому что их крыши были сделаны из стекла.
— Они вас не видят, — успокаивающе сказала Клара, когда Файер подпрыгнула от испуга, заменю, как на крышу сели две чудовищные птицы. — С наружной стороны стекло зеркальное — они видят только себя. И кстати, миледи, на всех открывающихся окнах во дворце есть сетки, даже на потолке. Кансрел об этом позаботился.
Уже не в первый раз она упоминала Кансрела. Каждый раз, слыша это имя, Файер вздрагивала — настолько она привыкла к тому, что все вокруг избегают его произносить.
— Так лучше, наверное, — продолжала Клара. — Дворец кишит вещами из чудовищ — все эти ковры, перья, драгоценности, коллекции насекомых. Женщины носят меха. Скажите, вы всегда покрываете волосы?
— Обычно, да, — ответила Файер, — если показываюсь перед незнакомыми людьми.
— Интересно, — протянула Клара. — Кансрел никогда не прятал волос.
«Что ж, Кансрелу нравилось внимание», — сухо подумала Файер. И что еще более важно, он был мужчиной. Ему неведомы были ее заботы.
Принц Гаран в отличие от своей пышнотелой сестры был чересчур худощав и все же весьма красив. Под шапкой почти угольно-черных волос горели темные глаза, а во всем облике было что-то настолько порывисто-грациозное, что от него трудно было оторвать взгляд, какая-то необъяснимая притягательность. Он был очень похож на своего брата-короля.
Файер знала, что он болен — в детстве его часто мучила та же лихорадка, что убила его мать, и хоть он и выжил, но здоровье подорвал; непоправимо. А еще из неясных подозрений Кансрела и уверенности Брокера она знала, что Гаран и его сестра Клара — нервный узел королевской шпионской сети. Клару в этом заподозрить было трудно, особенно гуляя с ней по дворцу, однако в присутствии Гарана принцесса становилась собраннее и серьезнее, и Файер поняла, что эта женщина, только что щебетавшая об атласных зонтиках и своей последней интрижке, кажется, неплохо умеет хранить секреты.