Королевское чудовище

Кашор Кристина

— Интересно, — улыбнулся он. — Изумительно. А теперь, когда мой разум открыт, вы смогли бы завладеть им?

— Исключено. То, что вы показали мне одно-единственное чувство, не означает, что я могу просто забраться вам в голову и хозяйничать там.

— Попробуйте, — сказал он, и Файер испугалась, хоть лицо его и было спокойно, а голос полон дружелюбия.

— Не хочу.

— Просто ради эксперимента.

Это слово заставило ее задохнуться от ужаса.

— Нет. Я не хочу. Не просите.

— Миледи, — поспешно придвинувшись

ближе к двери стойла, тихо заговорил он, — простите меня. Из-за меня вы расстроились. Обещаю никогда больше не просить.

— Вы не понимаете. Я бы ни за что…

— Знаю. Вы бы не стали… Пожалуйста, миледи… я сожалею о своих словах.

Файер обнаружила, что слишком сильно ухватилась за гриву Малыша. Отпустив беднягу, она принялась приглаживать растрепанные пряди, борясь с рвущимися наружу слезами, а потом прижалась лицом к шее коня и вдохнула теплый лошадиный запах.

Мысль заставила ее рассмеяться, но смех этот был больше похож на всхлип.

— Вообще-то я как-то думала о том, чтобы завладеть вашим разумом, если б вы попросили. Мне показалось, я смогу помочь вам уснуть.

Принц открыл рот, чтобы что-то сказать. Потом снова закрыл. На мгновение лицо его снова превратилось в нечитаемую маску, но когда он заговорил, голос его звучал мягко.

— Но это несправедливо, ведь тогда некому было бы помочь уснуть вам.

Файер уже не понимала, о чем они говорят, и начинала чувствовать себя отчаянно несчастной, потому что беседа едва ли помогала ей отвлечься от своих чувств к этому человеку.

Пришел Уэлкли и сообщил, что король вызывает к себе Бригана. Когда он ушел, Файер вздохнула с облегчением.

На пути к своим покоям в сопровождении стражи Файер снова ощутила дуновение странно знакомого сознания. Это был лучник, тот самый лучник с пустотой в мыслях.

Файер раздраженно вздохнула. Лучник был где-то во дворце или рядом, может быть, поблизости в городе — по крайней мере, ей так казалось уже несколько раз за сегодняшний день; и он никогда не задерживался у нее в голове, так что она не успевала схватиться за его разум или даже просто понять, что делать. Это все ненормально, просто ненормально: бродящие вокруг зомби с такой пустотой в мыслях, словно их заворожило чудовище. Снова чувствовать этот разум после стольких месяцев было не слишком приятно.

И тут она обнаружила, что с оставшимися в замке стражами что-то не так.

— Приходил какой-то человек, миледи, — сообщила Муза, — очень странный. Сказал, что король послал его проверить вид из ваших окон, но я не узнала в нем слугу короля, да и объяснениям не поверила, так что не впустила.

— Вид из моих окон? — изумилась Файер. — С чего бы это?

— Какой-то он был не такой, миледи, — добавил Нил. — Что-то странное в нем. И нес сплошную околесицу.

— По мне, так ничего странного, — хмуро вставил другой воин. — Королю не понравится, что мы его ослушались.

— Нет, — Муза обернулась к стражникам. — Довольно спорить. Нил

прав, что-то нехорошее было в этом человеке.

— У меня от него голова закружилась, — вставила Мила.

— Это был достойный человек, — проговорил еще один из охранников, — и вряд ли нам позволено разворачивать посланных королем людей.

Файер стояла в дверях, держась за косяк, чтобы не пошатнуться. Слушая, как спорят ее стражи, которые никогда не ссорились при ней и никогда не перечили Музе, она все больше уверялась, что случилось что-то страшное. И дело было даже не в том, что они заспорили, не в том, что приходивший казался подозрительным. Нил сказал, что с ним что-то было не так — а сейчас не так что-то было с половиной ее стражи. Они были намного более открыты, чем обычно, и в мыслях их царил туман. А сильнее всего — у тех, кто сейчас спорил с Музой.

И каким-то чутьем — человеческим или чудовищным — Файер ясно чувствовала, что, называя этого человека достойным, они ошибались, и точно знала, хоть и не понимая почему, что Муза правильно сделала, когда прогнала его.

— А как этот посетитель выглядел?

Некоторые воины, почесав в затылке, проворчали, что не помнят — Файер могла буквально нащупать туман в их мыслях. Но разум Музы был ясен.

— Высокий, миледи, выше короля, и худой, даже тощий. Волосы у него были седые, глаза — темные. И он был изможден и бледен, весь какой-то посеревший, а на коже — пятна. Сыпь.

— Сыпь?

— Одежда самая неприметная, но на спине целая коллекция луков — арбалет, короткий лук и просто великолепный длинный. Полный колчан стрел и нож, а вот меча не было.

— А стрелы в колчане — из чего они были сделаны?

— Я не заметила, — поджала губы Муза.

— Из белой древесины, — встрял Нил.

Итак, тот самый туманноголовый лучник приходил к ней полюбоваться видом. И оставил за собой сбитых с толку, одурманенных стражников.

Файер подошла к самому запутавшемуся — тому, кто начал спорить. Это был парень по имени Эдлер, в обычном состоянии весьма приятный собеседник. Она положила руку ему на лоб.

— Эдлер. У тебя болит голова?

Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать вопрос.

— Не то чтобы болит, миледи, но чувствую я себя как-то странно.

Файер задумалась над тем, как сформулировать следующее предложение.

— Не разрешишь ли ты мне попробовать убрать это чувство?

— Конечно, миледи, если желаете.

Завладеть сознанием Эдлера оказалось так же легко, как в тот день с браконьером. Она поиграла с туманом, потянула и потыкала его, пытаясь понять, что это такое. Казалось, это был воздушный шар, наполняющий разум пустотой и прижимающий его собственные мысли к стенкам.

Файер с силой ткнула в шар, и он, лопнув, улетел прочь. Мысли Эдлера резко хлынули на место, и он потер голову ладонями.

— Мне и вправду лучше, миледи. Теперь я ясно его помню. Вряд ли это был слуга короля.