Королевское правосудие (Хроники Короля Келсона II)
Шрифт:
"Архиепископ Кардиель, Вы можете пройти к принцу Джудаелю."
"Спасибо, Сир. На время своего отсутствия я поручаю епископу МакЛейну замещать меня во всем, где может потребоваться мое участие."
Когда Кардиель ушел, Келсон снова обвел всех взглядом:
Кайтрина, ее придворные и епископы-бунтовщики. Многие из его собственных придворных и офицеров тоже были здесь, и все они ловили каждое его слово.
"Народ Меары," - спокойно сказал он.
– "Настало время рассказать вам о судьбе вашего края. Меара в течение долгого времени была и есть частью земель, находящихся под рукой короны Гвинедда. Я получил титул правителя Меары от своего отца вскоре после того как родился и собираюсь передать этот титул своему первенцу. Если бы все сложилось иначе, мой первенец
Прежде чем продолжать, он сглотнул, теребя большим пальцем обручальное кольцо на мизинце, и Морган понял, что Келсон действительно хотел этого союза. В глазах Кайтрины он заметил слезы и догадался, что она тоже смогла бы согласиться с таким решением. Но такой возможности больше не было. Меару ждала иная судьба.
"В противовес предложенному мною решению наших противоречий через брачный союз," - продолжил Келсон, - "у Меары имелись собственные планы в отношении этих земель, предуматривавший объединение Меары с древними титулами Кассана и Кирни. Я намерен сделать то же самое, но это - не то объединение, на которое рассчитывали ваши вожди. До тех пор, пока у меня не появится сын и наследник, я желаю, чтобы герцог Дункан МакЛейн стал вице-королем Меары, а мой приемный брат Дугал, граф Траншийский, губернатором Меары. В помощь им я придаю барона Джодрелла, а также генералов Годвина и Глоддрута. Тем из вас, кто поклянется мне и указанным лицам в безграничной верности, я дарую полное помилование за содеянное, за исключением совершенных каждым из них нарушений военного кодекса чести. Уверен, что для большинства из вас это будет возможностью начать все сначала... Я должен предупредить всех вас: не пытайтесь приносить ложную клятву, ибо я немедленно узнаю об этом. Во время присяги руки ваши будут между моих, и вы должны будете подтвердить свою клятву, поцеловав Евангелие в руках епископа Дункана и меч моего отца в руках герцога Аларика. Надеюсь, мне не надо объяснять вам, что это значит."
И свет его ауры снова заиграл на драгоценых камнях меарской короны. Одновременно он приказал Моргану и Дункану сделать то же самое. Ауру Дункана, как и ауру Келсона, можно было принять за отсвет солнечного луча на его герцогской короне, но вот найти рациональное объяснение ауре Моргана, осветившей его золотистые волосы зеленовато-золотистым светом, найти было невозможно. Все трое не скрывали своего владения магией, пока меарские дворяне, искоса поглядывая на все еще подергивающиеся тела Лориса и Горони, приносили присягу. Так что Келсона не удивило, что клятвы всех, кто вышел вперед и протянул ему свои руки, были искренними - во всяком случае, в те мгновения.
Когда все закончилось, он снова положил меч на сгиб руки и поднялся.
"Есть еще одна неприятная обязанность," - сказал он.
– . "Она не нравится мне, но я должен сделать это. Леди Кайтрина, могу я сопроводить Вас в часовню, чтобы Вы могли попрощаться со своим племянником?"
Она пошла вместе с ним, но отказалась от предложенной им руки, чтобы поддержать ее. Когда он молча пошел за ней к расположенной во внутреннем дворе часовне, следом за ним направились Морган. Дункан и Дугал. Стоявшие вдоль их пути люди - и меарцы, и подданные Халдейнов - кланялись им, и даже Келсон не мог сказать, кого они приветствуют.
Внутри часовни, на ступенях алтаря, стояли коленопреклоненные Кардиель и Джудаель, но внимание Кайтрины, стоило ей пройти по проходу, привлекли два простых гроба, установленных у подножия лестницы. Увидев их, она ахнула и упала между ними на колени, положив на них руки. Кардиель, заметив их, обернулся и подал Келсону знак подойти поближе.
– "Сир, принц Джудаель хотел бы, чтобы вы присоединились к его молитве," - сказал он.
Сглотнув, Келсон передал свой меч Моргану и пошел вперед, чувствуя, как Морган, Дункан и Дугал опускаются на колени у него за спиной. Пройдя мимо гробов и Кайтрины, рыдающей возле них, он почтительно поклонился у подножия лестницы и поднялся по ней, чтобы занять место справа от Джудаеля. Когда они втроем прочли вместе молитву, Кардиель поднялся
"Я... хочу чтобы Вы знали, Сир: я не держу на Вас зла," - сказал меарский принц, не глядя на Келсона.
– "Когда все начиналось, я знал, что корона - это тяжелое бремя, но понял, насколько оно тяжело, только когда стало очевидно, что, может быть, мне самому придется носить ее. Я никогда не хотел этого. Все, чего я всегда хотел - это быть священником. Ну, да, я действительно хотел стать епископом," - признал он, еле заметно улыбнувшись, - "но только для того, чтобы лучше служить Господу. Во всяком случае, именно так я говорил самому себе. Теперь я понял, что согрешил, позволив желаниям других - моей тети, арихепископа Лориса - совратить меня," - он сглотнул. "А... Лориса уже казнили?"
"Приговор исполнен," - спокойно сказал Келсон.
Джудаель, закрыв на мгновение глаза, кивнул.
– "Это справедливо," прошептал он.
– "Мой приговор тоже справедлив. Я... стоял подле него и позволил ему... так поступить с Генри Истелином, этим благочестивым человеком."
"Поговаривают о том, чтобы объявить Истелина святым," - сказал Келсон.
"Я надеюсь, что это будут не просто разговоры. Сир, он погиб, оставшись верным и Вам, и Господу - что бы там ни говорил Лорис о его отлучении. Я скорблю, что не нашел в себе смелости придти к нему в его последний час, презрев приказы Лориса, чтобы исповедать его, как Вы разрешили мне."
"За это Вы должны благодарить не меня, а себя, ибо только Ваши собственные поступки и раскаяние позволили Вам получить это право," пробормотал Келсон, чувствуя, что он был бы не прочь спасти жизнь этому удивительно благородному меарскому принцу.
– "Но если бы за Вас не поручился архиепископ Кардиель, то Вам не было бы сделано никаких уступок."
"Он благочестивый человек, Сир," - ответил Джудаель.
– "Вам повезло, что у Вам служат такие люди."
"Я знаю."
Джудаель вздохнул, но то был не тяжелый вздох, который Келсон ожидал бы услышать от человека, который должен был вот-вот расстаться с жизнью.
"Ну, тогда, я думаю, что я готов," - тихо сказал он.
– "Скажите, меч палача достаточно острый?"
"Да, он наточил его," - внезапно почувствовав сострадание, прошептал Келсон, кладя руку на плечо Джудаеля и пытаясь проникнуть в его мысли как можно глубже, но так, чтобы тот не догадался об этом.
– "Но, может, есть другое решение. Я сказал, что будет очень сложно держать Вас до конца Ваших дней взаперти где-то далеко... но если Вы действительно раскаялись в содеянном... а я вижу, что так оно и есть... может быть, можно найти другое решение..."
Испуганно задержав дыхание, Джудаель отдернул руку и посмотрел на Келсона.
"Вы предлагаете мне жизнь?"
"Да, если Вы поклянетесь в верности мне, и я, еще раз подумав, решу так. Джудаель, я устал убивать! Ваш дядя и все ваши кузены умерли из-за меня. Все они, кроме Сиданы, должны винить в этом самих себя, но... Боже, должно же быть другое решение!"
"Нет," - ответил Джудаель, безжизненно покачав головой.
– "Другого решения нет. Вы были правы. Если Вы оставите меня в живых, то всегда будет существовать возможность того, что я сбегу, или того, что какой-нибудь мелкий меарский дворянин, полный амбиций, но не столь благородный, решит сделать меня символом нового восстания, и тогда Вы будете жалеть о проявленном Вами милосердии до конца своих дней. Я думаю, что у короля и так достаточно причин сожалеть о своих поступках, чтобы он еще и создавал новые без особой на то необходимости. Король должен быть сильным... Вы, Келсон Халдейн, король, который в силах объединить Меару и принести ей мир. Если Вы действительно можете, прикоснувшись к человеку, с помощью деринийской магии читать сердца людей, загляните в мое и убедитесь, что я действительно верб в то, что говорю," - с этими словами он взял руку Келсона и прижал ее к своей груди.
– "Как и Вы, я не хочу новых бесполезных смертей. И для меня есть единственный способ обеспечить это - умереть. Вы не можете позволить себе оставить меня в живых."