Королевства Ночи
Шрифт:
– Должно быть, тут поработало проклятие, – сказал Пип.
– Что за проклятие? – спросил кто-то почти шепотом.
– Проклятие – оно и есть проклятие, – пояснил тот. – Оно всегда одно и то же. Им пользуются и боги, и демоны. И если пало на тебя проклятие, можешь бежать куда хочешь, да все без толку. Так что проклятие все равно настигло их там, где они остановились и, может быть, отстроились заново. И теперь все погибли. Вот и все.
Кто-то слегка прошелся недобрым словом по поводу такого веселого объяснения, предложенного Пипом.
Перед наступлением темноты ко мне подошел Квотерволз и высказал свою мысль:
–
– А если что-то с ними случится?
– А мы в часовые выберем тех, у кого резвые ноги и острый слух, и скажем, что в случае тревоги пусть они орут что есть сил, а потом мчатся на корабли.
Мне не очень-то нравилась мысль оставлять людей на суше, пусть Джанела и не ощущала никакой опасности. Но…
– Ну хорошо, – решил я, – Отбери людей. А мы с тобой по очереди будем расхаживать на страже отсюда – до того недействующего фонтана.
Квотерволз снова поклонился и сказал:
– Господин Антеро, не сочтите меня хамом, но временами мне кажется, что Тедейт испытывал сожаление, вкладывая мозги в вашу голову. Ведь я отвечаю за вашу жизнь, а не этих типов, которые не будут особенно возражать, если ваша задница навсегда останется на этом проклятом берегу. А уж об охране я сам позабочусь!
– Спасибо за откровенность и заботу, Квотерволз, – сказал я. – Но приказ остается в силе. Я буду караулить первым. Сменишь меня в полночь.
Но Квотерволзу на эту смену так и не пришлось идти.
Вахтенный на «Ибисе» отбил полуночные склянки, звон эхом разнесся над мертвым городом, и город, словно только и дожидавшийся этого сигнала, ожил.
Внезапно, пока все наши люди торопливо расхватывали оружие, на площади появились богато одетые, распевающие песни или просто что-то выкрикивающие люди. Один совершенно пьяный человек двинулся, пошатываясь, мне навстречу, а когда я попытался остановить его, он прошел сквозь меня, и в ту же минуту я понял, что слышу еще какие-то крики, и уже не этого карнавала.
Сигналы тревоги доносились с кораблей и от наших часовых.
Это был город призраков, и, пока я метался, не зная, что делать, вокруг нас уже безумствовала настоящая вакханалия. Ко мне подскочила Джанела с саблей в руке.
– Амальрик, – сказала она, – все это началось несколько секунд назад. Я едва успела ощутить присутствие этих призраков, но не успела предупредить, как они уже появились.
– А ты не можешь понять их намерений?
– Не могу. Но мы должны как можно быстрее вернуться на корабли. Я боюсь, это только начало.
Большинство часовых, следуя приказу, уже ретировались на корабли. Квотерволз собирался спускаться по трапу «Ибиса» с отрядом поддержки, когда мы показались на причале. Мы быстро очутились на борту и теперь зачарованно наблюдали за происходящим.
Здания теперь выглядели совершенно новыми, ярко окрашенными свежей краской и украшенными знаменами; тот самый сухой фонтан, возле которого я стоял на страже, выбрасывал вверх искрящиеся разноцветные струи, а из различных районов города доносились звуки мелодий, исполняемых музыкантами
Призраки продолжали веселиться, не обращая на нас никакого внимания.
– Отчаливаем? – спросила Келе. Джанела покачала головой.
– Пока еще нет. Нет необходимости. Я по-прежнему не ощущаю злого умысла против нас. Но все может измениться так же быстро, как появились эти призраки.
Я распорядился всем в полном вооружении находиться на палубах, хотя и понятия не имел, что может сделать сталь против привидений.
Теперь у нас было время оглядеть толпу и понять, что же тут происходит. Праздновалось что-то совершенно особенное, поскольку даже жизнерадостные жители Ирайи на своих карнавалах не веселились так самозабвенно. Я ощущал, как ослабевает напряжение среди моряков, наблюдавших за веселящимися призраками.
– Посмотри-ка на ту. Совсем голая.
– Ага. Да и попробуй одень такую толстую. На нее палатка нужна.
– Ей-богу, вон тот выдул две бутылки подряд и стоит как ни в чем не бывало… Нет, пробрало… повело… прибивается к рифам… крушение! – комментировал кто-то, наблюдая за призраком, который в полусогнутом состоянии описал круг и рухнул на землю.
– Эй, а вон там… Глянь-ка на ту парочку, чем они занимаются…
– А им на всех наплевать, надрались так, что ни на кого внимания не обращают, – проклятие! А вон тот выхватил кинжал! Тедейт, они же закололи друг друга… и оба умирают!
– Проклятие… никогда еще не видела подобной свистопляски, – бормотала Келе. – Словно последний день последнего на свете праздника.
Вдруг музыка оркестров потонула в звуке горнов, и все находящиеся на площади призраки повернули головы в одну сторону и застыли. Площадь двойным кольцом охватили лучники в черном с луками наготове. Горны зазвучали громче, и тут же с самой широкой улицы на площадь хлынула толпа каких-то чудовищ – полулюдей-полудемонов. Сначала я разглядел существо с телом женщины и головой шакала, а далее – паука с торчащей сверху мужской головой. Некоторые из этих существ были одеты, многие – наги. Все поголовно были не то пьяны, не то пребывали в трансе, который я видел лишь у примитивных народов на церемониях камлания. Все эти чудовища слились с празднующими горожанами, все принялись совершенно бесцеремонно совокупляться – мужчины с мужчинами, женщины с животными, звери с мужчинами. Кое-кто наносил себе удары кинжалами, заходясь в радостном вопле и купаясь в собственной крови. Все они орали, визжали и пели во всю мощь легких.
Я услыхал, как один матрос принялся молиться, другого вырвало.
Я ощутил, как черная волна окатила меня исходящим от призраков морем злобы. Я повернулся к Джанеле и, увидев выражение ее лица, понял, что она испытывает те же чувства.
Никто из нас ничего не успел сказать, как на площадь ворвалось еще что-то. Я не знаю, как точно описать это существо. Если это и был демон, то о таких я никогда не слыхивал. Внешне он походил на человека, несмотря на лапы с когтями, а Джанела позже мне сказала, что чудовище показалось ей женщиной. Но оно постоянно меняло образ, с каждым разом становясь все отвратительнее и злобнее. И не знаю, откуда пришла ко мне эта мысль, но я подумал, что в этом существе отражается все зло, накопившееся в нас самих… Существо уже приобрело громадные размеры, возвышаясь над домами.